Альма. Неотразимая

– Если я тебе это позволю… То могу быть спокоен?

– Да.

– Я поговорю с надсмотрщиком.

– Делай как знаешь, – говорит Лам. – Я тебя ни о чём не просил.

– Надеюсь, с тобой у меня больше не будет проблем из-за этой лошади.

Лам уходит. Совсем стемнело. Вдали поблёскивают окна хозяйской усадьбы. Ниже дрожат огоньки печей и красных углей перед хижинами рабов. Лам набирает в грудь воздуха. Он только что нащупал трещинку в стене своей тюрьмы под открытым небом. Нужно только поскрести и расширить её, пока зреет хлопок.

24 Последняя газета цирюльника

Ангелик исчез. Его не видели в Ла-Рошели с Пасхи.

По прибытии из Сан-Доминго Жозеф Март тут же устроился в порт подёнщиком, чтобы не умереть с голоду, пока ждёт счетовода. Каждый вечер он проходит под тёмными окнами квартиры Ангелика и пытается понять, что с ним стряслось.

Жозеф зарабатывает по ливру в день, что весьма неплохо. Но главное, он всегда в центре курсирующих в порту новостей. Нося товары то на борт, то на берег, он слушает, подбивает других на разговор и в итоге узнаёт всё. Моряки – народ молчаливый, пока не ступят на сушу. Тогда, в первые пару ночей, они готовы на самые откровенные признания: например, что их тоже иногда укачивает или что они хотели бы жениться на доброй девушке.

Затем они снова замолкают на пару лет.

Жозеф всё время на разных работах. То он промазывает сосновым дёгтем корпус судна, то тянет бочки на деревянных салазках, то помогает крючникам перегружать товары. Он держит ухо востро, осторожно задаёт вопросы про Ангелика и «Нежную Амелию».

В порту Ла-Рошели счетовода с такой фамилией никто не знает. Здесь даже не знают, что такое «счетовод». Что до корабля, некоторые вспоминают, как он отчаливал прошлым летом, но никого не удивляет, что он ещё не вернулся. Невольничьи суда почти всегда ходят по Атлантическому «треугольнику» дольше года.

Жозеф не предвидел, что главного информатора он найдёт не среди моряков и портовых подёнщиков, а в лице хозяина, у которого снимает угол: это Гастон Амурель, цирюльник-парикмахер, владелец старого дома на Масляной улице.

Дни Амурель проводит в лучших особняках Ла-Рошели, делая господам причёски. Вечером после ежедневных обходов он поджидает жильца и ловит его прямо на лестничной клетке, едва тот вернётся. Жозеф не против угоститься куриным бульоном за хозяйским столом. И так перед ним разворачивается удивительная живая газета.

Гастон Амурель вещает. Неиссякаемым потоком. Жозеф узнаёт всё, о чём говорят в городе и за его пределами.

Но начинается всё с волос. Любимая тема Амуреля – вечная вражда между цирюльниками и мастерами по парикам. Он рассказывает о ней как бывалый солдат о своих битвах. В стане цирюльников царит отвращение к грязи, фальши, манерности париков: к моде сыпать на головы муку и громоздить на них фигурные торты. Парик-мастеры, в свой черёд, презирают ограниченность цирюльников, скудость старомодно обнажённых, беззащитных волос. В конце концов, им удалось переманить на свою сторону женщин, которые ещё лет пятнадцать назад париков не носили. Такая вражда даже довела обе стороны до суда: тяжба между парикмахерами-брадобреями и дамскими цирюльниками наделала шуму в газетах королевства.

Гастон Амурель, будучи миролюбивого нрава, ратует за примирение. Себя он называет цирюльником-парикмахером. Каждый вечер он сперва с час рассказывает Жозефу про причёску «тапе», открывающую лоб, про «пуфы» высотой до небес, композиции с перьями, парики на каркасах или «на восточный манер». Жозеф едва сдерживает смешок, когда ему сообщают, что госпоже д’Авалон пришлось сменить карету, потому что в старую с птичьей клеткой на голове было не войти.

– А в особняке Флёрио подняли дверные проёмы в гостиных! – восклицает Амурель, гордясь своим влиянием на современную архитектуру.

После второй миски бульона цирюльник от волос переходит к светским сплетням. Дела у господина Шамбона совсем плохи: его жена перестала платить портному. Мадемуазель де Мисси сможет наконец выйти за господина Лашома. Он только что вернулся из Гваделупы, куда ходил на судне будущего тестя.

Гастон Амурель знает всё на свете. Он всегда оказывается в удачном месте. Часто богатые судовладельцы приглашают своих банкиров вместе делать причёску, чтобы приятнее провести время за разговором. Через неделю Амурель обслуживает их уже заодно с учителем фехтования или личным врачом. На следующий день их супруги просят причёску «молочница», «купальщица» или «как у мадам дю Барри». Слушая их всех, цирюльник-парикмахер стал знатоком по части финансов, любовных дел, дуэлей и клизм.

Газета цирюльника простирается до самого Версаля. Это тема особенно его захватывает. Маленькой принцессе, мадам Софи, нездоровится. В Парижской опере давали премьеру. Пришлось расставить четыреста гвардейцев, чтобы люди не раздавили друг друга у дверей театра.