Альма. Неотразимая

Ангелик входит в вестибюль. Мужчины разговаривают, привалившись спинами к колоннам. Другие дежурят у дверей. Ангелик пересекает внутренний дворик, переполненный людьми. Ему кажется, что все на него смотрят: что вот-вот набросятся и арестуют. Весь вечер и утро он мучился вопросом, стоит ли ехать на эту встречу.

«Мне всё известно, однако мы можем быть полезны друг другу».

Что значит это «всё», подчёркнутое пером? Слово заскреблось в самом тёмном уголке его совести. Именно из-за него Ангелик понял, что не может ослушаться. В одном он уверен: если кто-то что-то знает, нельзя дать ему упорхнуть.

Однако на подъезде к Рошфору Ангелик чуть было не решил срочно вернуться домой. Один из пассажиров дилижанса перечислял весь свет, который соберётся нынче в театре. В списке были офицеры флота, члены городского совета, а главное – известный откупщик, чья работа как раз состоит в том, чтобы взыскивать неуплаченные налоги и утаённые сокровища. Что Ангелик забыл среди настолько опасных для него людей?

Однако анонимки обладают страшной силой. Они растравляют любопытство, не дают уснуть. Ангелик хочет знать, кто этот писавший ему незнакомец. Любопытство сильнее его воли. Он готов на всё. Сзади, под одеждой, у него заткнут за пояс маленький карманный пистолет.

Вот он прошёл в партер, над которым возвышается сцена. В театре аншлаг. Повсюду пахнет духами, потом и горящими свечами. Оркестр настраивается. Ангелик в той части, прямо перед оркестром, где зрители стоят. Счетовод рад, что ему выбрали место здесь. Платья тут проще. К тому же он бы не чувствовал себя в безопасности в закрытой ложе. Все вокруг разглядывают друг друга. Он один стоит неподвижно, лицом к занавесу, боясь взглядов – нацеленных на него, как ему кажется.

Публика внизу всё время оглядывается, производя смотр трём этажам балконов. Наверху господа смотрят друг на друга с разных сторон зала, точно в зеркало.

Наконец поднимают занавес. Лёгкий гул ещё держится немного. На сцене в декорациях холостяцкой квартиры поёт мужчина. Некоторые опоздавшие заходят в зал. Певец будто даже мешает. Но когда несколькими минутами позже он дважды зовёт басом служанку Серпину, всё вдруг стихает. Слышно лишь оркестр. Взгляды прикованы к дверце на заднике.

И вот на сцену выходит синьорина Марколини. Она играет служанку. Несколько нот, и она уже покорила своего хозяина и несколько сотен зрителей. Маргерите Марколини, несравненной певице из Неаполя, едва минуло двадцать пять. Ни слова не знающая по-итальянски публика очарована её обаянием. На миг Ангелик забывает все опасения. Он внимает Серпине, смотрит на её платье, слишком хорошо сшитое для служанки, и на руку, которой она подбоченилась, исполняя арию. Он не замечает, что сквозь толпу стоящих в партере кто-то пробирается к нему поближе.

Его соседи расступаются лёгкой волной. Ангелик возвращается на землю. Ему в руку вложили записку. Он смотрит на молоденького юношу справа, сосредоточенно следящего за сценой. Ангелик подносит записку к глазам. И читает:

«Вы правильно сделали, что пришли. Я дам вам по сто луи за килограмм. Будьте завтра в шесть утра в городе, на Канатной набережной».

Счетовод сминает листок. Почерк тот же, что на приглашении. Он снова озирается, дрожащей рукой суёт записку в карман. Кто её написал? Кто может знать всё?

Другой рукой он нащупывает за спиной маленький пистолет.

– От вас ждут ответа, сударь.

Ангелик вздрагивает.

– Простите?

Не сводя глаз со сцены, юный сосед протягивает ему небольшое стальное перо. Это Жозеф Март.

– Пославшее меня лицо просит дать ответ.

– Кто?

– Можете писать здесь.

В голове Ангелика всё идёт кругом. Сто луидоров за килограмм. Ровно такая цена и мерещилась ему долгими, бессонными ночами. Это не может быть случайностью. Золото стоит дороже, но он понимал, что придётся заплатить за тайну. Анонимка не врала: незнакомец знает всё.

– От кого записка?

Ответа нет. С самого начала счетовод понятия не имел, как будет распродавать сокровище. Он даже не стал расплавлять носовую фигуру или соскабливать с неё жёлтую краску. Он спрятал всё как есть, не прикоснувшись к ней. Ангелик берёт перо и бумагу. Готовится писать.

Искушение огромно.

Он поднимает голову. Ему вспомнился Габриэль Кук и его последние угрозы на обломках «Нежной Амелии». Он сказал: «Вас будет ждать сюрприз». Шестерёнки с цифрами в его мозгу вновь приходят в движение. Сто луидоров – это две тысячи четыреста ливров; умножить на четыре с половиной тысячи… Звон воображаемых миллионов вмиг отрезвляет его. Не может быть такого человека, кто купит всё золото разом и потом его распродаст. Это ловушка. И он чуть в неё не угодил.

Ангелик бегло пишет:

«Вы ошиблись. Я не знаю, о чём речь».

Жозеф берёт у него перо и записку.