Альма. Неотразимая

– Вот, – говорит он.

Ангелик отскакивает.

В руках у Антонена лежат три мёртвые жирные мыши.

– Они так и валятся отовсюду, – повторяет Маринетта, – даже кот подох.

Рукавом Ангелик утирает со лба холодный пот.

– Убери уже руки! – прикрикивает Маринетта на мужа.

Она машет на него, прогоняя.

– Думаешь, господину есть дело до твоих мышей?

Антонен снова прячет руки за спину.

– Не беспокойтесь, – говорит она, – мадам Ангелик ничего не видела. Мы уже неделю собираем их всюду прежде, чем она заметит.

– Потише! – шипит счетовод сквозь зубы.

Он поглядывает на лестницу так, будто за ней спальня людоеда.

– Мне нужны будут парни с фермы Гриза.

– Нынче ночью? – спрашивает Антонен.

– Да, нынче ночью. Но сперва нужно…

Он осекается. Со второго этажа доносится шум.

Маринетта шепчет:

– Можно я хотя бы кучера накормлю?

– Нет.

Антонен спрашивает тихо:

– Я пойду на ферму Гриза за парнями?

– Нет. Позже. Никто никуда не уходит!

Ангелик снимает со стены факел и большими шагами подходит к дальней стене. Стоит неподвижно.

В свете фонаря на верхних ступенях показывается очень старая дама. На плечах у неё шаль, на голове – кружевной чепец.

– Что здесь творится? – спрашивает она.

– Это я, – отвечает Жан Ангелик. – Я не хотел вам мешать.

– Нет, я про это. Что здесь творится?

В её вытянутой руке что-то свисает, будто пучок только выдернутых из грядки луковиц. Ангелик подходит на шаг. Она держит за хвосты несколько мышей.

– Ну? И что это такое? – спрашивает она снова.

– Они мрут по всему дому, госпожа, – отвечает Маринетта. – Я уже говорила господину Жану. Мы не знаем отчего.

Пожилая дама спускается по лестнице. Под шалью на ней полотняная блузка с тонким протёршимся кружевом.

– Вы не поздороваетесь с родной бабушкой? – говорит она, остановившись перед Ангеликом.

Он кланяется и целует протянутую руку.

– Мадам Ангелик, – говорит он.

И тут же выпрямляется. Ухом он задел мышей в другой руке.

– Я не хотел вас будить. Сожалею. У меня совсем нет времени.

Мадам Ангелик разворачивается и кидает мышей к ногам Антонена.

– Найдите, из-за чего они дохнут.

– Я уже всё обыскал.

– Найдите, из-за чего они дохнут. Пока не найдёте, я в постель не лягу. А вы, Маринетта, разогрейте для господина Жана ваш дежурный котелок, он тем временем составит мне компанию.

Антонен в ужасе исчезает.

– Я не смогу остаться, – возражает Ангелик неуверенно.

– Разумеется, мой мальчик. Это не займёт много времени.

Мадам Ангелик уводит его.

* * *

Жозеф Март в десятый раз обходит развалины. Как штурмовать башню, не имея ни лестниц, ни катапульт? Окон внизу нет вовсе. Стена идеально гладкая. Первые бойницы метров на десять выше. Жозеф хочет понять, что происходит внутри. Уже почти час, как Ангелик скрылся в башне.

– Хотите есть?

Жозеф оборачивается.

– Мать честная! – восклицает Маринетта. – Да ведь он не кучер! Он дитя ещё! Сколько вам лет? Надеюсь, вы хотите есть. Я всё думала, как вы там один, посреди ночи, с пустым животом…

Она берёт его под руку.

– Не стесняйтесь.

Она вся в предвкушении. Её дежурный котелок наконец-то найдёт своего ценителя. Можно подумать, никто не заходил к ней со времён паломников или средневековых трубадуров.

Про то, чтобы попасть внутрь через дверь, Жозеф не думал. И вот он уже на кухне, за столом возле очага. Рядом Маринетта нарезает хлеб. Котелок, висящий на крюке над огнём, кипит и время от времени приподнимает крышку, вздыхая, точно кит.

– Мне бы, конечно, не следовало, – шепчет Маринетта. – Мне запретили звать вас в дом. Но муж на чердаке, а остальные ждут в главном зале. Никто не узнает.

Она достаёт две плошки, берёт лежащий у огня половник, поднимает крышку.

– Вам я положу первому, а потом отнесу тарелку наверх.

Она ставит перед Жозефом глубокую плошку, над которой клубится аромат гвоздики. Парнишка ныряет лицом в это облако. Толстый ломоть хлеба на дне скрылся под куском настоящего мяса и кружевами капусты. Давно он не видел такого.

В руке у Маринетты вторая тарелка.

– Это для господина Жана, – поясняет она. – Мадам Ангелик никогда есть не хочет.

– Кто не хочет есть? – переспрашивает Жозеф, очнувшись от восторга.

– Мадам Ангелик.

27 На перекрёстке

Когда Маринетта спешно спускается к своему тайному гостю, кухня уже пуста. Тарелка на столе тоже: блестит, будто чистая.

– Господин кучер?

Кухарка озирается. Открывает шкафы.

– Где же он?

Её не было каких-то пару минут, а он уже исчез.

Беглый полицейский осмотр выявляет, что круглая буханка на буфете стала тоньше на дюйм. Тарелка искусно вытерта хлебом. Парнишка любит аккуратность; или – вкусно поесть.

Маринетта хочет любой ценой сохранить приятное впечатление от мальчонки. Это всё она виновата. Сама же сказала, что ей нельзя его сюда приводить. К тому же ему ведь нужно присматривать за лошадьми. Она даже делает вид, будто не заметила пропажи большого ножа с хлебной доски.

На втором этаже, за противоположными концами длинного стола, рассчитанного на пятьдесят пирующих охотников, сидят Ангелик и его бабушка.

– Ваша помолвка затягивается, – отчитывает она его.

– Для влюблённых ожидание всегда томительно.