Альма. Неотразимая

– Умоляю, дорогой мой, не говорите мне про любовь. Я этого не выношу. Вы знаете.

Притаившись за неплотно закрытой дверью, Жозеф Март вслушивается в этот невозможный разговор.

– Стоит вам увидеть её, и вы меня поймёте, – говорит Ангелик, застыв с ложкой в руке.

– Вы сказали, девушка сейчас в путешествии?

– Она мне пишет.

Он не упоминает, что в своём единственном письме Амелия холодно требует от него счетов.

– А отец у неё по-прежнему мёртв? – спрашивает дама.

Ангелик закашливается, подавившись капустой. Иногда, в рассказах, он слегка себе противоречил. Ложь – густые дебри, в которых легко заблудиться.

– Да… Да, он по-прежнему умер на Рождество.

– Другие дети у него есть?

– Нет.

Мадам Ангелик удовлетворённо кивает. В двух канделябрах на столе оплывают свечи. Её внук уже давно говорит об этой женитьбе. Поначалу такая новость показалась ей бесчестьем. Амелия Бассак, из семьи бывших сельских лавочников! Отец вкладывается в экзотические торговые предприятия, ни одного достойного общения предка… Не того ждала она для последнего из рода Ангеликов. Но затем, сидя перед слишком скудным для огромного камина огнём, она начала задумываться.

– У девушки есть деньги. Пусть они послужат делу.

– Я люблю её, – говорит Ангелик.

– Умоляю вас, – кривится она. – Это не имеет значения.

А имеют значение двадцать поколений рыцарского рода Ангеликов, выросшие в тени этой самой башни. Могильные холмики постепенно заполнили ров. Всё это – череда мелких сельских дворян, которых не представляли королю со времён Людовика Святого. Они владели тридцатью фермами, из которых осталось лишь три. Некогда они охотились в собственных лесах, доходивших до моря. Дичь не собирали: оставляли беднякам. Потом охотились для стола. Теперь у них нет ни лошадей, ни борзых, и они радуются, когда крестьяне в счёт какого-нибудь долга приносят корзину яиц или моркови.

Бабушка настойчиво продолжает называть развалины замком Ангелик, хотя вся округа зовёт их «Камнями», с тех пор как на фермах повадились ходить сюда тайком за материалом для амбаров.

– День свадьбы уже назначен? – спрашивает она.

– Со смерти Фердинана Бассака прошло слишком мало времени. Нужно подождать.

– Я не хочу больше ждать. Понимаете?

Он это понимает. Отец Жана хотел вернуть блеск родовому имени. Он погиб в битве с прусской армией возле польской границы. Жена пережила его ненадолго. Дядя умер от пневмонии в ледяном донжоне. Так что мадам Ангелик воспитывала внука сама. Она позволила ему выбрать профессию ниже его дворянского достоинства. Жан – последняя её надежда на то, чтобы сохранился их род, их земли. Всё детство она повторяла ему это.

Из своего укрытия Жозеф Март слышит, как проскребли по полу ножки стула. Жан Ангелик встал из-за стола. Он говорит дрожащим голосом:

– Позвольте мне откланяться, мадам?

– Отчего же? В свадебных делах вы не так торопливы.

Жозеф за дверью чуть не вскрикивает. Он наступил на дохлую мышь.

– Что там такое? – Ангелик встрепенулся.

Жозеф отступает в тень лестничной площадки. На ступенях за его спиной раздаются другие шаги. Его вот-вот зажмут с двух сторон. Он отступает ещё. В руке у него украденный на кухне нож.

Снизу появляется старик Антонен. Он торопится, взбираясь по ступеням. Лампа погасла набегу. Он натыкается в темноте на Жана Ангелика. Оба не замечают Жозефа в считаных сантиметрах от них.

– Я нашёл! – шепчет Антонен.

– О чём вы?

– О мышах.

– И что с того? – ворчит Ангелик. – Чтоб их найти, достаточно нагнуться.

– Выслушайте, – шёпотом просит Антонен. – Я нашёл, отчего они мрут. Из-за вашей дамы.

– Какой ещё дамы?

– Той, деревянной.

Из большой залы гремит:

– О чём вы там шепчетесь?

Это кричит из-за стола мадам. Жан Ангелик в оцепенении слушает Антонена, продолжающего тихо:

– Я про ту барышню с корабля, которую вы велели нам затащить в подвал.

Он бросается вниз по лестнице. Антонен идёт в темноте следом. Дойдя до передней, Ангелик срывает со стены факел и продолжает спуск. Двадцатью ступенями ниже – открытая дверь в подполье. Лестница всё глубже уходит под землю.

Жозеф проскользнул за ними следом. Входя в подвал, он слышит впереди крик. Голос Жана Ангелика… Жозеф без единого звука прокрадывается за бочки, от которых пахнет сидром.

Вот она. Жозеф Март тут же узнаёт лежащую на полу статую. Сколько долгих месяцев она рассекала перед ним волны. Это носовая фигура судна «Нежная Амелия». Она сильно облупилась по всей длине. Мыши погрызли ярко-жёлтую краску, и под ней местами проступило тёмное дерево. Жозеф тут же догадывается: неаполитанскую жёлтую делают из свинца и сурьмы. На судах все знают, что эта краска очень ядовита. Она и устроила мышиный мор в замке Ангелик.

Слуга Антонен держит перед собой факел. Он в растерянности глядит на своего «господина Жана», который, упав на колени, приник к волосам Амелии. Ангелик всхлипывает, стонет, скребёт ногтями ореховую древесину.