Альма. Неотразимая

Старая Жюнон не догадывается, ради чего все эти люди отираются днём возле неё, едва работа на миг замирает.

– Кто мать Лилим? – спрашивает Умна.

– Она там, за холмом, у надсмотрщика Гаспара.

– Скажи её имя.

– Мать зовут Жюльеттой. Её назвали Жюльеттой, когда она прибыла сюда, почти тогда же, что и ты.

Умна смотрит на просыпающуюся малышку. Ладошки раскрываются, как лепестки фиалки. Значит, её зовут Лилим…

Лилим.

Альма рассказывала, что такого имени нет, что мать придумала его для своих детей. Бывает ли такое совпадение?

Умна встаёт. Голова у неё уже не болит. Она хочет узнать всё. И ждать не может. Она поднимается по пологому склону к надзирателю, который лежит головой на пне и курит.

– Чего тебе?

– Малышка голодная, – говорит Умна. – Жюнон попросила меня сходить за её матерью.

– Чтоб вернулась до конца перерыва.

Умна идёт голым полем, где тростник срубили в прошлые недели. Вершина холма поросла лесом. Она огибает его и начинает спускаться по противоположному склону.

Отсюда видно тех, кто работает у Гаспара. Она тут же понимает: внизу что-то происходит. Управляющий Крюкан приехал верхом. Он заковывает кому-то ноги в кандалы. Умна узнаёт раба – великана с отрезанным ухом, который зовёт её при встрече «матроской», как водится среди рабов, привезённых одним судном. Они зовут друг друга «матросами» или «корабельными», и за смешками чувствуется братская близость, настоящая, на всю жизнь.

Умна подходит ближе. На великане плотная белая рубаха и штаны до колен в широкую полоску. Ноги, как и у всех, босые. На лодыжках – железные браслеты, соединённые цепью.

– Вечером высечешь его перед хижинами, – говорит Крюкан.

– Сколько?

– Двадцать пять плетей!

Гаспар ворчит. Попортить Малыша Батиста ему совсем не улыбается. Сбор ещё не кончен.

Крюкан прискакал с кандалами через плечо. И сказал, что с утра приходили из Жакмеля и взыскали с него тринадцать ливров штрафа. Всё из-за великана, Малыша Батиста, которого в воскресенье остановил в городе патруль: он гулял без выходного пропуска.

– Я всё время был в «Красных землях», – повторяет великан. – Занимался огородом за хижиной, вместе со всеми.

Крюкан спрыгивает с лошади.

– Бог ты мой!

Он ударяет великана кнутовищем. Оно сплетено из бычьих жил и твёрдое как сталь.

Великан встаёт и подбирает мачете. Цепь не помешает ему работать.

– И дай мне одного негра на час. – Крюкан снова повернулся к Гаспару. – Бог ты мой! Там, на холме, коровы разбежались. Мне нужно их всех отыскать.

Надсмотрщик знаком отправляет щуплого мужчину с палкой. Крюкан взбирается в седло. Он удаляется, вместе со старым рабом.

Умна подходит к остальным. И спрашивает женщину:

– Ты Жюльетта?

Девушка с охапкой тростника отвечает:

– Нет, она вон там.

И показывает пальцем на Нао.

Умна встречается с ней взглядом. Да, точно. Теперь она совершенно уверена.

Лошадь Крюкана останавливается.

– Надсмотрщик!

Он возвращается.

– Твой раб хромает.

– Он не хромает.

– Хромает, говорю. Бери его назад.

Крюкан делает вид, что оглядывает рабов, выбирая. Но он всё давно продумал. И историю со штрафом сочинил только ради этого.

– Лучше дай мне вон ту женщину.

– Жюльетту?

Нао в ужасе оборачивается.

– Да, её. На вид крепкая. Бог ты мой! Как хромоногий будет карабкаться наверх и раздвигать ветки, когда у него руки тоньше палки?

Нао оглядывается на великана. С первого дня в «Красных землях» он её охраняет. Возникает вдруг, когда она остаётся один на один с Крюканом. Как? Она сама не может понять. Но он присматривает за ней. И управляющий, похоже, боится его.

Великан беспомощно смотрит на Нао. Он давно заметил, как грязные Крюкановы глаза заглядываются на её красоту. Тот заковал великана в цепи, только чтобы увести молодую женщину с собой.

– Пошли, – велит Крюкан.

Она кладёт вязанку тростника.

– Постой! – говорит Умна, входя в образовавшийся круг. – Ты Жюльетта? Старушка просит тебя подойти к дочке.

– Бог ты мой! Эта-то что там ещё говорит? Кто она такая?

– Жюльетте надо кормить дочь, с которой сидит старуха Жюнон по ту сторону холма, – объясняет Крюкану надсмотрщик.

– Так скажи старухе, что дочь подождёт! – орёт тот. – Кто здесь отдаёт приказы? Кто здесь белый, а? Кто белый?

В восторге от собственного вопроса, выдающего всю глубину его глупости, Крюкан толкает Нао перед лошадью. На этот раз она вся его.

* * *

Выше по склону Амелия Бассак смотрит, как две коровы пасутся между сухих деревьев. На боках у них клеймо «Красных земель». Как они сюда забрались?

Последние три дня Амелия обходит холмистую часть своих владений. Она делает замеры и домой возвращается только к ночи. Там её встречает мадам де Ло, которая чувствует себя весьма скверно и, чтобы отвлечься, принялась за труд по латинской грамматике. На рассвете Амелия уходит снова. На холмах она насчитала почти сто квадратов необработанной земли, заросшей лесом. Вершины холмов не подходят для тростника, они слишком крутые, здесь дует ветер. Но это земли Амелии, и у неё теперь есть на них чёткие планы.

Она уже видит, как половина горы пылает огнём. Это очистит ей пятьдесят квадратов, каждый – сто на сто шагов.

Амелия разгоняет коров, толкая их плечом.