Альма. Неотразимая

Она права. Её кости не лгут. Севернее уже начались дожди. Неизвестно, дойдут ли они по этому берегу Миссисипи до имения Лашанс.

Однако выше ливень уже размыл дороги. Повозка с навесом увязла на повороте. Альма тянет за колесо, а Сантьяго Кортес изо всех сил понукает лошадей. Гроза началась внезапно – даже без отдалённых раскатов грома. Уже девять вечера. Сперва они просто замедлили ход. Теперь застряли всерьёз. Стемнело, так что они даже не видят, есть ли от их усилий какой-то толк. Альма чувствует, как ноги вязнут в грязи.

Кортес подходит к ней.

– Нужно ждать, пока гроза пройдёт, поспим под навесом, между бочек. А завтра двинемся прямиком в Новый Орлеан.

– А как же последняя плантация?

– Корабль отходит завтра. Если опоздаем, он отправится в Сент-Луис без нас.

Альма стоит под дождём на колёсной оси, ноги по колено в глине. И думает, что небо несправедливо.

– Нет, – говорит она Кортесу, – нужно ехать.

В сердце ей снова вонзилась стрела предчувствия. Нельзя всё бросать вот так.

– Лошади совсем без сил, – кричит купец. – Тут ничего не поделать.

– Я должна побывать на плантации, – говорит Альма, взбираясь по спицам колеса.

Она юркает под навес. Потом вылезает с полными руками деревянных реек. Это клёпки от бочки: её разобрали, чтобы занимала меньше места. Альма спрыгивает на землю.

Она права: небо несправедливо. Пока повозка с семенами мокнет под потоками дождя, всего в нескольких льё, на балу в поместье Лашанс, наслаждаются ясной ночью. Сад полон фигур в масках. О том, что где-то рядом гроза, напоминает лишь витающая в воздухе влажность. Все окна и двери в хозяйском доме открыты.

Внутри на диванчиках воркуют стайки гостей. В альковах шепчут друг другу секреты, пользуясь анонимностью маскарада. Снаружи ведутся серьёзные разговоры в клубах табачного дыма губернаторской трубки. Изабелла Бубон-Лашанс обходит своё королевство. На ней алый охотничий костюм, копия того, какой носила в юности Мария-Антуанетта, с расшитым золотом камзолом. Лицо скрывает лисья маска. Праздник обещает войти в историю Нового Света.

Проходящий мимо мужчина отпускает комплимент хозяйке дома. Чешуйчатая маска и осанка а-ля мясницкий крюк делают его похожим на ящерицу.

– Господин Гибсон, – отвечает она, – не забудьте зайти ко мне перед отъездом, есть одно дело, которое я хочу с вами обсудить.

Собеседник скрючивается ещё сильнее.

– Вечер сегодня полон загадок, – говорит он.

Раньше Гибсон был простым охотником за головами и ловил беглых рабов. Но потом обосновался в Батон-Руж как работорговец и сделался уважаемым человеком. Все приглашают его, чтобы лучшие партии рабов не ушли на соседнюю плантацию.

Да, небо несправедливо, потому что, несмотря на мягкую прохладу в имении Лашанс, пристёгнутая к дереву Дус переживает страшную ночь. Дождь, льющий севернее, ещё не дошёл сюда по небу. Зато он быстро прибывает по реке. Она вспучилась от грозы. Дус смотрела, как вода ползёт к ней по берегу, точно крокодил или змея, покусывает пятки, взбирается по ногам. Дус цепляется за ствол. Она думает о Ламе с Дымкой. Но слышит лишь шум воды и далёкие звуки скрипки, доносящиеся из светлого пятна со стороны господской усадьбы.

Увязая в дорожной грязи, Альма ломает клёпки от бочки и подсовывает обломки под колесо, поперёк обода. Тут Сантьяго Кортес понимает, что она делает. Она превращает колёса в гусеницу, чтобы они не прокручивались в колее. Альма проползает под повозкой. И принимается за другую сторону.

Через несколько минут всё готово. Она взбирается на одну из лошадей, спокойно говорит что-то остальным в упряжке. И даёт им знак. Лошади опускают головы, как тяжеловозы. Стоящему под дождём Кортесу даже не пришлось толкать. Он смотрит, как повозка вылезает из ямы. Он бежит к ней сбоку, вскакивает на подножку, потом взбирается на козлы. Кортес смотрит на Альму. Она сидит впереди, между двух лошадей, подбадривая остальных криками. Купец всю жизнь провёл в море, в дороге, на реках, но теперь ему кажется, будто без этого ангела-хранителя он не сможет и шага ступить.

Дождь всё идёт. Дорога становится лучше. Кортес прикидывает, что они потеряли часа два. В имении Лашанс они будут к полуночи. Если выехать сразу же, не задерживаясь, и если не случится ничего непредвиденного, то наутро они будут уже у Новоорлеанской дамбы и взойдут на корабль вместе с последними бочками. И вдвоём отправятся засеивать хлопком всю остальную Америку.

* * *

Без четверти полночь. Конюшни поместья Лашанс. Кучер стоит напротив Лама, который держит Дымку. На спине у неё седло цвета слоновой кости поверх красного вальтрапа. Над глазами на оголовье закреплена золотая звезда. Сперва хозяйка хотела сделать из Дымки единорога, но рог никак не держался и свешивался набок, как моржовый клык.

– Всё время стоишь рядом, – повторяет кучер.

– Да, – говорит Лам.

– А когда она подаёт знак, помогаешь спуститься.

Тёмные стены конюшни на миг побелели от молнии.

Позади них возникает Салливан. На нём новый бархатный камзол по случаю бала. На лице – как и всегда по ночам – несколько комариных трупов.

– Что он тут делает? – спрашивает управляющий.