Альманах «Литературная Республика» №1/2013

Сейчас, уже спускаясь с холма, трудно зафиксировать тот период, когда я был счастлив внутри своего детства. Наверное, где-то лет в восемь – десять… Проблемы на нуле. Возможностей – миллион. Помню, как кажется, 70-й…

В столице – праздник, столетие Дедушки Ленина, Владимира Ильича. Яркое солнце. Экологически чистые лужи. И что-то выбросили в магазины, как я теперь догоняю… И мне куплены новые сандалеты. Глянцевые, жесткие. Плюс белые гольфы. Плюс ободранные коленки. Все мое. Также было куплено великолепное землянично-розовое в стаканчике за 9 коп. Бабушка Ксения (мама отца) ведет меня на демонстрацию, у меня стандартный флажок, маленький псевдо-кумач с трафаретом советской троицы на здоровской круглой палочке (в будущем – мачта для плота взвода солдат, попавших в бурю).

Вдруг ловлю себя, что уже не помню, когда именно родился великий вождь… Удивительно… Действительно, сик транзит. Вот, вот… Именно так и проходит!..

Еще одна империя позади. Причем, не самая короткая. Македонский, который Александр, сумел уложиться в сроки гораздо меньшие. Правда и людей положили поменьше… Наверное, смешно сравнивать античного полубога с вождем мирового пролетариата.

Наверное, так же смешно было в свое время сравнивать вечных живых фараонов с выскочкой из провинциальной Македонии. Сын одного из царей, да мало ли в Аттике царей!.. Ну, повезло Филиппу, ну хапнул рудники и золото Афинского союза, ну вложил в сына… Тоже мне, вечно живой…

Год на вскидку не помнится, но слово «столетие» неслось из всех репродукторов и врезалось в долгосрочный участок, а мне тогда было лет восемь – десять, и в тот миг у меня были самые гармоничные отношения с окружающим меня взросло-советским миром.

Лялин переулок…

Там в королевском одиночестве я провел свое летнее детство. В нагретых июлем дворах и переулках в двух шагах от Покровки… В бывшем доходном доме. Среди книг, довоенных шкафов и чудовищной по размерам ванной комнаты.

По темной лестнице на антресоль… «Здесь жила прислуга», – говорит бабка Ксения. Здесь жила Прислуга, – слышу я.

Кто ОНА?!! Жила на антресоли! Надо же…

Из лично моих наблюдений антресоль – это полка в коридоре для хранения санок, шуб и прочего зимнего. Но не так давно я узнал, что антресоль – это верхний полуэтаж дома. Метаморфозы советской эры, всадник Овидий может присесть и отдохнуть…

Так как мои родители были людьми бедными и незнатными, незнатными настолько, что не могли позволить себе путевку в пионерлагерь – меня сдавали на лето бабкам. И часто скидывали туда же и на весенние выходные, так как по молодости мама и папа обожали компашки с киношками.

Мои летние родители – бабушка Ксения. И ее матушка, моя прабабушка Ирина…

Со Сретенки, родины мамы, в двухлетнем возрасте меня перевезли (мы переехали) в Новые Черемушки. Так меня и перекидывали из Черемушек на Покровку, родину папы, и обратно. И так продолжалось, теперь я вспоминаю уже отчетливей, с первого класса по пятый. В первый год еще перекидывали. А потом уж я сам. Челночком.

Удивительно…

Сейчас такое не практикуют, а тогда было нормой. Возможно, народу было поменьше или порядка побольше. Не знаю!… Не апология, отнюдь. Но факт исторический. Маленьких не трогали. Гуляй, где хочу.

И вот мне восемь…

Худенький. Не дистрофик, но близко. Кости тонкие, мяса минимум. Невысокий. Буду откровенным до конца – коротышка. Сандалеты просят каши, штаны на лямках, другие на мне не держатся. В общем, красив, как бог… Домашнее имя – Вишенка. По причине жалости к недомерку, больших темных глаз и девичьей фамилии матери, Вишневецкая.

– В твоем возрасте, – говорит мама, – я тоже была Вишенкой…

Проверить не могу, верю на слово.

Бабка Ксения говорит: «Тебе пора домой, мама соскучилась....» И выдает три пятачка. Один запасной. Могу потерять. И я парю над асфальтом, через Лялин пешком, на Покровку, до «голубого сундука», где «Аннушка», там направо, по Чистым до Кировского метро. Собственный мир. Кино наяву. Идешь, впитываешь… Взгляд на уровне сумок.

Ну, где еще попадется к просмотру Москва конца 60-х? Опускаешь пятачок…

И вниз, на юго-запад, до конечной, до Калужской. Второй пятачок кондуктору и автобусом №42 до новых, чистеньких пятиэтажек. Это же здорово! Если два раза третий медяк не потерял, то заработал на эскимо!

Бабка приучала к аккуратности гениально и просто. Эскимо стоит 11 коп. Одна копейка выдавалась мне безвозмездно. Счастье подступало вплотную, но не давалось. Пятачки терялись. Шла настоящая война, чтобы не потерять третий. С переменным успехом и с минимальным перевесом в мою сторону. Удивительная штука, детство…

Громадный коридор. Налево комнаты бабушки Иры (моя прабабушка). Здесь я бываю редко. Не пускают. И правильно делают. Никелированные шары на кровати – моя недосягаемая мечта. Шары гулко катятся между вырытых, тщательно замаскированных ловушек и громят вражеские укрепления.

В пробитую брешь врывается конница. Мячик – это несерьезно!