Альманах «Литературная Республика» №1/2013

Так в недрах чего! – не просто советской номенклатуры, не просто в той ее части, что иногда любит вспылить, а среди конечного продукта советского распада – мажоров-прагматиков начала 1980-х определились основные принципы освобождения России в конце 80-х-начале 90-х гг. Принципы спорные, отражающие противоречивость форм (но не спасительного значения!) этого освобождения. Эти принципы гасли и гасили своих приверженцев, сохранявших ориентиры социально здорового человека. Лекух живет, ЖИВЁТ независимо от масштабов, от той или иной системы, от ориентиров – хороших или плохих. Он – пример того, что каждый пишущий тех лет по своей сути был поэтом, имел свою творческую жизнь, всегда в чем-то соприкасающуюся с реалиями, но не всегда соответствующую заданному, явлениям. Установка творчества, определенная в XIX в. как «литература живет по законам жизни, а не жизнь течет по литературным правилам», т. е. «явление выше поэта» в XX веке недостаточно отражала существо творчества, превращая и поэзию, и так называемую поэзию социального звучания в заложницу тех или иных социальных, не всегда обоснованных задач. Предыдущие процитированные приняли некие установки как поэтическую маску, Лекух ищет собственную маску по своему собственному, а не навязанному со стороны разумению, и не находит. Это свидетельство того, что чисто социальные критерии поэзии недостаточны. Определить отношение того или иного факта поэзии к тому или иному социальному контексту можно, лишь исходя из поэзии как самого человека, не становящегося малым из-за его малого веса в мире, существующем здесь и сейчас.

Сами по себе социальное или иное звучание не предполагают наличие социального контекста как некоей единой фаланги. Избыточное отождествление поэзии вообще с поэзией социального звучания не дает нам увидеть социальный – в широком понимании – контекст и нынешних – 2000-х годов – одиночек лишь из-за влияния стереотипа о «фаланге».

Распад поэзии социального звучания в употребляемом сегодня понимании предрешен, но найти, определить и признать основы дальнейшего существования поэзии – как социального звучания, так и просто поэзии, возможно только в контексте поэзии вообще, исключающем избыточное влияние тех или иных потребностей общества, часто являющихся или предлогом для насаждения неоправданного неравенства, или просто способом чисто технического отсева, поскольку, как мы видели, литературная практика имеет структуру, рассчитанную не на творчество, а на вместимость его объектов. Эту проблему не решить социальным или политическим путем, хотя последний час человеконенавистнического государства все ближе именно потому, что одной из причин его появления было стремление индивидуумов к свободе выбора объектов своих интересов на основе политики и идеологии. Просто поэзия охватывает собой и поэзию социального звучания. Но чтобы дать ей реализоваться, освободить ее от избыточного влияния соцзаказа, нужно изменить практику подхода к творчеству именно как творчеству. Лирика – вечная и неизменная единица любой поэзии. Только так поэзия социальной направленности может стать Поэзией. Д. Лекух ориентируется на то, что принято у «золотой молодежи». Поэзия так называемых «серых» даже в традиционном понимании «золотых» имеет самодостаточный, и главное, независимый поэтический запал.

Во все тогдашние – 70-80гг. – литстудии – был открыт доступ человеку с улицы. Но тут же начинался «стайный естественный волчий отбор» «кандидатов в профессионалы». Механика проста. Монополия кого бы то ни было в творчестве художественном, где ЧЕЛОВЕК курсивом – почти все, остается монополией при наличии нескольких мэтров независимо от их качества, позиции и т.д., и злобного, неконструктивно настроенного окружения – тоже независимо от талантливости и личных качеств каждого его представителя. В этом смысле явление – враг поэта. И чем больше был личностный поэтический потенциал входящего в пишущую братию, тем меньше что-либо значили его миролюбивые – декларативные, но искренние! намерения для «хорошего общества». Поэтому, по словам Сергеева-Симфориди, «двадцатилетних поэтов уничтожают вивисекционно-прозекторским способом» из-за их якобы социальной незрелости. Но и чрезмерная зрелость, самостоятельность, свалившиеся с неба сорокалетние, не прошедшие «творческого воспитания и отбора» были не ко двору. Борьба клыков и когтей навязывалась, дабы сохранить баланс сомнительного литературного мира. Так воспитывались кадры литературы и культуры в целом. Из-за их неконструктивности «понятия «профессиональные поэт, художник, музыкант» – вещи весьма скользкие. Художник кончается там, где начинает выяснять, как надо и как не надо писать».