Альманах «Литературная Республика» №2/2013

– Кто же посмел так над тобой издеваться, милая? Да еще на сносях? Мужик-то у тебя есть? – заглянув, в лицо незнакомки вновь задала вопрос баба Глаша.

Незнакомка сильно застонала и показала на низ живота. Потом закричала, вцепилась в руку бабы Глаши.

– Э, да ты, девонька, родить думаешь?

Незнакомка еще сильнее вцепилась в руку бабы Глаши.

– Верю, больно, но нужно потерпеть…

И баба Глаша высвободила руку, поставила на огонь чайник.

Позже мне свою историю на бумаге напишешь. А сейчас для нас с тобой самое главное родить.

Баба Глаша поцеловала ее.

– Красавица, моя! Пока буду звать красавицей. Не возражаешь? – взглянув на незнакомку, спросила баба Глаша. Или вот тебе бумага, если сможешь, напиши свое имя.

Женщина взяла ручку и бумагу.

«Лиза», – прочитала баба Глаша.

– Хорошее имя. Лизавета, Лизонька! – улыбнулась баба Глаша.

Лиза закричала и опять схватилась за живот.

– Тише, тише, Лизонька! Сейчас уже вода в чайнике согрелась, все будет у нас с тобой хорошо. Руки вот помнят, скольких в нашей деревне приняла. Не бойся, Лизонька, – успокаивала ее баба Глаша.

Лиза кричала и плакала, металась по подушке.

– Тяжело, тебе девонька, очень тяжело, ну крепись, должна ты его родить, Лиза!

В Лизиных глазах она увидела испуг, боль и отчаянье, неизвестность. Прошло уже восемь часов. Лиза совсем выбилась из сил. На какое-то время сознание покидало ее, и вот тогда сильно испугалась баба Глаша.

– Дохтора, дохтора! Ой, как надо дохтора. Сейчас. Дорога до Кузьминок она спасение. Может, кто проедет? Лиза, Лизонька! – и она выбежала из дома.

Спотыкаясь, бежала к дороге через кусты и березовую рощу.

– Лиза, Лизонька! Дочка, терпи! Родная моя! – кричала она на весь лес.

Вот и трасса. Ждать пришлось не долго. Машина: она была их спасением.

– Стой! Стой! Стой! – кричала баба Глаша, но водитель не остановился.

Больше машин и не было. Не зная, сколько прошло времени, баба Глаша так же бегом вернулась в дом.

– Лизавета, детка! – она бросилась к Лизе.

И ужас охватил ее. Глаза открыты, но баба Глаша почувствовала мертвенную холодность в них.

Взяла за руку Лизу, рука еще теплая, но безжизненная.

– О, господи! Лизонька! Лиза! – причитала баба Глаша.

– Делать – то мне что? Ты меня об этом спросила?

– А дите, как же, так? – и она завыла, целуя холодеющую руку Лизаветы.

Пошатываясь, пошла к Дарье и Степану. Нужно же вызвать участкового. Она не смогла объяснить и рассказать им ничего.

– Глаша! Чего тебе? – встретила ее Дарья.

– Там… – тихо сказала Глаша, закрыв лицо руками. – Она умерла. И ребеночек тоже умер,– так же тихо ответила на вопросы Глаша.

– Кто умер? Какой ребеночек? Да, что с тобой, Глафира?

– развернув ее к себе, спросила Дарья.

– Она просила помочь, а я не смогла. Не смогла. Привези участкового Степана. А ты пойдем со мной, – попросила она Дарью.

– Не спасла. Не спасла! Как с грехом таким жить?

Они шли мимо заброшенных деревянных домов к дому Глаши. Глаша плакала, Дарья ничего не понимая, шла рядом.

Дарья первая открыла дверь ее дома. На кровати она увидела женщину с красивой русой косой, и баба Глаша опустилась у кровати на колени.

– Прости! Прости! Доченька!

Наутро приехал участковый. Взял показания, а Лизу увезли через час.

Глаша и Дарья, молча, провожали ее, вытирая глаза.

– Кто она? Кто эта девочка? – спросила Дарья.

– Не знаю Дарья, нечего не знаю…– Одно только знаю: не помогла я ей. Камень на душе и боль. Веришь? – спросила Глаша Дарью.

– Верю… – ответила ей Дарья.

06 Фролов Виктор, Москва

Мужик в зелёной телогрейке

2009

Юрий Петрович Стрекач, начальник одного из отделов «секретного» научно-исследовательского института, наконец-то собрал требуемую для покупки кирпича сумму денег. Дело в том, что они с женой Татьяной недавно приобрели в окрестностях старинного городка Покров, что во Владимирской области, небольшой садовый домик с участком. Разумно решили, что весной да осенью без тепла в доме не обойтись. А настоящее тепло – это, конечно же, кирпичная печка.

Сложить печь вызвался дядька, родной брат матери Стрекача, Федор Гаврилович, по-свойски дядя Федя. Фронтовик, без единой царапины служивший с первого дня войны, был ранен в конце декабря 1944 года, когда 4-я гвардейская армия, в составе которой он воевал, штурмом брала венгерский город Секешфехервар. Находясь на излечении, молодой сержант познакомился с местной девушкой по имени Текля, вступил с ней в законный брак и после демобилизации по ранению вернулся в Москву с женой, чем немало удивил родню и друзей. Известно, что близкие знакомства, а тем более женитьба на представителях населения освобожденных стран особыми отделами, мягко говоря, не приветствовались. Как удалось Федору обойти запрет – оставалось загадкой. От разговоров на щекотливую тему он уклончиво уходил, отделываясь общими фразами о простом везении и воинской смекалке.