Алмаз твоих драгоценных глаз (СИ)

‒ Буханку белого и черного, пожалуйста, ‒ прошу я мистера Мелларка и протягиваю ему деньги. Сегодня он особенно молчалив, видимо, переживает за сына и невестку. Складываю хлеб в пакет и, быстро попрощавшись, выхожу за дверь.

‒ Привет, фея! ‒ вдруг раздается над моим ухом тихий слегка насмешливый голос. Я вскрикиваю и роняю сумку. Хлеб вываливается и падает на снег. Оборачиваюсь, чтобы отругать шутника, подкравшегося ко мне сзади, и замечаю любимые глаза. Гейл. ‒ Да, ‒ с жалостью говорит он, растягивая слова, ‒ вечно с тобой все не так, ‒ мы наклоняемся, чтобы поднять покупки, и он нечаянно касается мой руки своей горячей и слегка шероховатой ладонью. Меня словно током бьет от такого прикосновения, а сердце начинает бешено колотиться в груди, вызывая дополнительный приток крови к лицу.

‒ Спасибо, ‒ шепчу, отряхивая буханки.

‒ Тебе спасибо за то, что не побоялась, ‒ говорит он без всякой усмешки и даже почти ласково. ‒ Прим рассказала мне, что ты принесла ночью лекарства. С чего такая забота?

‒ Просто хотелось помочь, ‒ фальшиво вздыхаю я и прогоняю назойливую мысль. Прим сказала, а не Китнисс.

‒ Теперь я твой должник. Это похлеще, чем пирожные.

‒ Забудь, ‒ говорю я, прикрывая сумку. ‒ Ничего ты мне не должен. Китнисс мне не посторонняя, а ты ее кузен.

‒ Не скажи, ‒ продолжает он. ‒ Хочешь, помогу? ‒ и забирает у меня пакет, перекинув его через плечо. ‒ Я тут подумал насчет того случая в лесу ‒ зря я так…

‒ Не стоит, ‒ качаю головой, боясь поверить. ‒ Ты был прав. Я действительно могла попасться, тогда бы дорогу в лес закрыли еще раньше.

‒ Теперь даже земляникой не расплатишься.

‒ Мне жаль, что так вышло. Дичь, пойманная тобой, многих спасала от голода.

‒ Не только в охоте дело, ‒ неожиданно признается он. ‒ В лесу все по-другому. Там у меня возникало чувство свободы, а теперь нет и этого.

‒ Как Пози и мама? ‒ меняю я тему, не желая бередить его раны. Знаю, что Рори пришлось вписать свое имя, но боюсь об этом спрашивать.

‒ Живут. Хорошо, что теперь у меня работа есть. Другим куда хуже. Хеймитч Эбернети взял в свой дом маму кухаркой. Так что от голода не умрем.

‒ Понятно, ‒ грустно говорю я. ‒ Просто времена тяжелые.

‒ Уже лет семьдесят пять как, ‒ жестко заканчивает он, а я замечаю, что мы уже почти дошли до моей калитки.

‒ Придумала, как тебе вернуть долг, ‒ лукавлю я. ‒ У нас на кухне кран подтекает.

‒ Ты, верно, забыла, что я шахтер, а не сантехник.

‒ Но ведь ты дома поломки чинишь.

‒ Дома ‒ другое, но я подумаю над твоим предложением и постараюсь что-нибудь придумать сам.

‒ Буду ждать, ‒ улыбаюсь я, забирая у него свою сумку.

Сердце мое ликует, и едва я закрываю за собой дверь в гостиную, как начинаю кружиться по комнате. Гейл обязательно придет ко мне в гости в какое-нибудь из воскресений, и тогда… И тогда я получу хотя бы крохотные крупицы своего счастья. Осталось только разобраться с Китнисс…

Через пару недель, наплевав на запреты отца, я решаюсь навестить Победительницу Семьдесят Четвертых Голодных Игр. Она встречает меня в постели. Трещина и сильный ушиб то ли ноги, то ли поясницы, поэтому ходить она не может. Говорит, что поскользнулась на улице и сильно ударилась, однако мне в это почему-то не верится. Кажется, она ходила в лес, и там что-то произошло.

Когда подруге становится скучно лежать в кровати, дежурящий около нее Пит несет ее на руках в гостиную, чтобы вместе посмотреть телевизор, пообедать и просто порисовать. Похоже, они задумали продолжить книгу растений, созданную ее отцом, и Мелларк под руководством своей невесты делает наброски неизвестных ему трав.

‒ Нет, нет, ‒ замечает моя подруга. ‒ Неправильно. У тысячелистника листья острее, а цвет более сочный.

‒ Вот так? ‒ исправляя ошибку, спрашивает ее жених, а она улыбается.

Они глядят друг на друга с особой, только понятной им двоим нежностью, смеются, шутят и поедают хрустящие свежеиспеченные хлебцы. Вечером уставшая Китнисс засыпает на плече Пита, и он, заметив это, поднимает ее на руки и вновь несет наверх в спальню. Я ухожу, чувствуя себя лишней, но все-таки абсолютно счастливой. Пит, конечно же, имел ввиду кого-то другого, потому что Китнисс однозначно влюблена только в своего жениха.

Выхожу за ворота и пускаюсь неспешным шагом в сторону дома. Темно, холодно и даже немного страшно, странно, что той ночью этих чувств я не ощущала.

‒ Мадж, ‒ вдруг окликает меня чей-то взволнованный голос, я оглядываюсь и узнаю Терри Маккольна ‒ сына хозяина лесопилки, которая уже как месяцев шесть почти не приносит дохода. ‒ Как дела?

‒ Привет,‒ говорю я. ‒ Неплохо. А ты, какими судьбами в Деревне Победителей?

‒ Заходил к Питу, да не нашел. Его беседка готова.

‒ Он у Китнисс.

‒ Теперь он всегда с ней, ‒ словно немного завидуя, отвечает мой собеседник. ‒ Послушай, Мадж, может, пройдемся по дистрикту, а потом я тебя провожу.

Поднимаю глаза к небу. Ну, вот опять. Опять он! Еще до прошлой Жатвы Терри пытался несколько раз пригласить меня на свидание, но я отчаянно делала вид, что не понимаю его намеков. Вскоре он отстал, и вот теперь, кажется, снова начал. Бывают же настырные люди!