Алмазная пыль

– Нет, Георг никогда в этом не участвовал. – По лицу Гриши пробежала тень. – Руками он сроду ничего делать не умел, а игры его интересовали лишь те, что подразумевали соперничество. О, в них ему не было равных.

– А вы, значит, всегда проигрывали?

– Получал почетное второе место, – криво усмехнулся Гриша. – С тех пор ненавижу вторые места… Впрочем, – он быстро вернул на лицо маску безразличия, – не думайте, Марго, что меня это задевало: играть с Кики мне нравилось куда больше. Представляете, она выискивала самую большую жабу и хвасталась, что поцелует ее, как только ей исполнится восемнадцать. Мол, тогда жаба превратится в принца.

Я улыбнулась. Кики прелесть все-таки.

– И что – поцеловала? Ее муж Мишель вроде не похож на жабу.

– Это как сказать, – Гриша презрительно скорчился. – Тот еще тип. Он игрок, знаете ли. Уж сколько раз Кики вытаскивала его из клубов и перезакладывала драгоценности, потому что он проигрался в ноль. Но она его любит и говорит, что счастлива. Брат мог воспрепятствовать их браку… но я даже не виню его, что он этого не сделал. Кики в любом случае не послушалась бы – еще сбежала б, чего доброго.

– Надо же… а с виду они чудесная пара.

Признаться, я была поражена.

– Они и правда чудесная пара. Мишель – не самый худший супруг среди моих знакомых. А грехи – у кого их нет? Верно, Марго?

Я напряглась. И не зря, как выяснилось секундой позже.

– Господин, что увез вас тогда из моей квартиры, – многозначительно продолжил Гриша, – это один из ваших кураторов, верно? Я так и знал, что никакой он вам не брат! И, позвольте спросить, что вам все-таки понадобилось в особняке, если не его хозяин? На очередную охотницу за ценностями вы не похожи.

– Хоть на этом спасибо… Послушайте, есть у меня кураторы или нет, но цели у нас с вами действительно разные. Моя – помочь Наде и найти убийцу ее матери, а ваша – поквитаться с братом за детские обиды…

– …это не детские обиды! – перебил Гриша, но я ему сказать не дала:

– Это детские обиды! – я повысила голос. – Смерть этой несчастной женщины, может, и стала последней каплей, но вовсе не первопричиной того, что вы терпеть не можете брата. Ведь так? Вы сами сказали – ненавидите быть вторым. Да все вы, мужчины, одинаковые – соперничество у вас в крови! Жить без этого не можете! Столько лет терпели, даже невесту ему уступили – и все равно взорвались, наконец. Теперь жизнь готовы спустить псу под хвост, лишь бы доказать всем, что вы лучше брата. Как же это глупо…

Невероятно – но пока я говорила, не раз на лице Драгомирова проскальзывало что-то похожее на сомнения. В какой-то момент он и вовсе отвел взгляд, насупился и будто уж готов был пойти на попятную.

Ага, разбежалась, Марго…

– Глупо? – зло спросил он и снова вскинул на меня резкий взгляд. – И убийства тех девушек – тоже глупости и мои детские обиды? Все они были гувернантками Нади! И все были отравлены! Это уж точно не может быть совпадением.

Признаться, теперь уж усомнилась я. Но тоже не желала сдавать позиций:

– Насчет отравления – это ведь только ваши догадки? И, потом, вы сами сказали, что четвертая в последний раз вышла из дома сама, на своих ногах! Вовсе не фон Гирс вывез ее труп в багажнике. А если напряжете память, то наверняка вспомните, что и другие тоже уходили из дома сами. Ведь выходили? Сами?

Совсем уж невероятно, но Драгомиров усомнился снова:

– Действительно, я видел лишь, как они уходят из дома – но не возвращаются… Я даже записи вел по этому поводу: во всех четырех случаях было именно так. Более того, они уходили как будто тайком – рано утром или поздно вечером. Но, право слово, я мог и ошибиться! Банально прозевать их возвращения.

– Все четыре раза? – скептически уточнила я. – И четыре раза прозевали, как фон Гирс волочил мертвые тела из дома в свой автомобиль? Ведь от дверей до гаража расстояние приличное, а ему непременно нужно было избавиться от тел каким-то образом! Если и правда он их всех убил.

Но Гриша и сейчас признавать поражение отказывался. Вот же упертый! Настоящий маньяк!

– Возможно, фон Гирс нарочно выманивал девушек из дома, – предположил он. – Встречался с ними в городе, убивал в номере дешевой гостиницы на окраине и лишь потом избавлялся от тела…

– …ну или фон Гирс вообще не имеет к этому отношения. Как вариант. Вы не думали, Гриша, что в особняке могут находиться люди, у которых куда больше причин убивать гувернанток?

– У кого же? – он подозрительно сузил глаза.

А у меня почему-то не хватило духу заявить вслух, что это сделала Вера. Многое указывало на нее – да почти все! Но вот так обвинить человека безо всяких доказательств, лишь исходя из интуиции, я не сумела.

Здорово было бы, если б Гриша сейчас уловил мои старательно посылаемые флюиды и догадался сам – но он либо не догадался о Вере, либо догадался, но не поверил.

Он долго смотрел на меня с прищуром прозрачных голубых глаз и явно что-то обдумывал.