Алмазная пыль

– Может быть, вы и правы, Марго… – заключил Гриша, в конце концов. Но порадоваться победе я не успела. – Но если и правы – я все равно хочу встретиться с этим вашим Яковом. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы найти виновного. Это единственное, чего я по-настоящему хочу, Марго. А если окажется, что мой брат не при чем… я, конечно, удивлюсь, но приму это. Обещаю.

– Не примите… – шестым чувством угадала я и покачала головой.

А Гриша взорвался:

– Поймите вы, что мне нужно знать правду! Столько лет прошло, а я все не могу найти себе места, не могу успокоиться. Как я могу быть спокоен, если ее больше нет, а убийца ходит по земле, развлекается и радуется жизни? Как?! Что бы вы сами делали на моем месте, Марго?

– Слава богу, я никогда не была на вашем месте, – пробормотала я неловко. – И, надеюсь, что никогда не буду. Хорошо, я подумаю… передам вашу просьбу Якову. Но если он откажет – не смейте меня больше просить!

– Спасибо… – Гриша, по-моему, сам не поверил, когда я согласилась. – Редко встретишь подобную доброту и проницательность у красивой женщины!

Он ухватил мою руку и попытался, кажется, поцеловать – насилу я ее вырвала.

– Ах, оставьте, сударь, ваше амикошонство и грубую лесть!.. – полушутливо возмутилась я. – Лучше верните телефон… то есть прибор. Немедленно!

– Телефон, значит… – Гриша игриво улыбался, однако глаза оставались серьезными. – Держите – но уговор есть уговор. Вы обещали.

Телефон (точнее, его разбитые остатки) Гриша держал во внутреннем кармане сюртука, в узелке из носового платка. В общем, взглянув на них, я поняла, что в ремонт по гарантии я свой телефон точно не сдам.

– Я помню, что обещала, но не радуйтесь слишком, – сказала я, уже выпроводив Гришу за ворота. – Яков наверняка откажет.

– И все равно спасибо. Я верю, что вы хотя бы попытаетесь.

Гриша снова стоял по ту сторону ворот, но не язвил теперь и говорил вроде бы искренне. А глаза у него действительно теплые. Согревают. Да и внешне он очень даже ничего; нос-то точно был сломан в драке, но, ручаюсь, когда-то был не менее изящным, чем у брата. Это хорошо: значит, детишки будут красивые.

Я тряхнула головой и чертыхнулась – о чем я только думаю?!

– Все, идите, – велела я, внезапно разозлившись, – ваш брат может вернуться в любую минуту.

И, не дождавшись, сама развернулась и пошла прочь.

– Марго! Не верьте моему брату, – услышала я в спину, как он опять завел свою шарманку. – Ни одному его слову не верьте!

Глава 14. Загадки старого ювелира

Хоть и промышляла я в основном дизайном стеклопакетов, все равно полагала себя натурой тонкой и творческой – а творческому человеку без осенней депрессии никак. Если вдруг творческий человек был занят и забыл подепрессировать осенью, то нужно сделать это хотя бы в декабре. Чем я с успехом и занималась следующую неделю после того памятного разговора с Гришей.

Я злилась на него просто невероятно! Злилась на его твердолобость и непробиваемое глупое упорство. А еще больше злилась на себя – что так и не нашла слов его вразумить! Перед таким ослиным упрямством я чувствовала себя совершенно беспомощной – настолько, что впору расплакаться, спрятаться под подушкой и никогда оттуда не вылезать…

– Марго, ночью снега нападало по колено – идемте снеговика лепить! – Голос Нади звенел радостью и детским предчувствием чуда.

Была суббота. Встав с утра пораньше, Надюша уже оделась, позавтракала сама и покормила пони. Я к этому времени успела только высунуть одну ногу из-под одеяла.

– И охота тебе сопли морозить? Не пойду… – Я спрятала ногу обратно.

Мне бы тоже порадоваться – солнечному зимнему утру, снегу, щебету снегирей за окошком. Да хотя бы тому, что у ребенка к чему-то появился интерес, кроме арифметики! Снеговик тоже дело, в конце концов. И спала Надя в последнее время куда лучше обычного, и монстры со странным призрачным мальчишкой пока о себе не напоминали. Да, надо порадоваться. Как бы еще себя заставить.

К полудню Наде все-таки удалось вытащить меня из дому – и то в лепке снеговика я наотрез отказалась участвовать. Стояла в сторонке, прятала от мороза нос в воротнике и наблюдала за девочкой издали. А потом и вовсе – под предлогом, что устала, отправилась искать скамейку. И ноги сами привели меня в уголок парка с качелями и высохшим ручьем, который показал мне Гриша.

Как же здесь тихо было и спокойно… Напротив качелей красовалась раскидистая рябина, давно созревшая – на ней-то и заливались веселым щебетом неугомонные снегири.

«Надо было булку захватить…» – подумала я, но идти, конечно, поленилась.

Старые несмазанные качели мерно поскрипывали в такт моим невеселым мыслям – а мысли эти снова плавно скатились к персоне Гриши. До чего же сильно увяз он в своих нелепых заблуждениях. Думает, в душе, наконец, наступит покой, если он найдет убийцу баронессы фон Гирс. Как бы не так! Сейчас у него хотя бы смысл жизни есть – а после не будет ничего.

Я не пряталась, поэтому, когда Надя начала меня искать, тут же позвала ее к себе.

– Ну и место вы выбрали… – ворчливо заметила Надюша.