Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра

…Сюда я приехал в четыре утра, и через три часа полиция – уже тут как тут. Я спал. Открыв глаза, я увидел в своей комнате двух полицейских. Я сказал себе: „Вообще-то мне никогда не снятся сны, в особенности кошмары. Как эти придурки сюда попали?“

– У вас есть ордер на обыск? – спросил я, но у них ничего не было. – Тогда как вы оказались в моей частной спальне?

– Мы должны вручить вам уведомление, – пролепетали они.

Иногда думаешь: „Эти люди что, спят на ходу, когда говорят?“ Разве так вручают уведомления? Разве так ведут себя служащие, которые служат людям? Они – слуги народа, мы им платим. Они и должны вести себя, как подобает слугам. Они же ведут себя как хозяева.

– Я не совершил никакого преступления. Я просто спал три часа, это что, преступление? – спросил я.

Один из них сказал:

– Вы человек, появление которого вызывает бурные дебаты, и полицейский комиссар опасается, что в городе могут начаться беспорядки. А в уведомлении…

Я его прервал:

– Прочитайте, в чем меня обвиняют? В том, что я человек, к которому люди относятся по-разному? А скажите, пожалуйста, вы вообще видели когда-нибудь известного человека, к которому люди относятся одинаково?

Вызывать споры среди людей – это не преступление. На самом деле, вся эволюция человеческого сознания происходила благодаря людям неоднозначным, таким как Сократ, Христос, Гаутама Будда, Махавира, Бодхидхарма и Заратустра. Им повезло, что никто из них не въезжал в Пуну.

Полицейский повел себя грубо. Я лежал на кровати, и он кинул уведомление мне в лицо! Я не мог терпеть такого варварского поведения. Я тут же разорвал эту бумажку и выкинул ее. А полицейским я сказал:

– Идите, доложите своему комиссару.

Знаю, уведомление нельзя рвать, но всему есть пределы! Во-первых, законы должны быть написаны для людей и уважать человеческое достоинство. Только тогда можно ожидать, что и люди будут их уважать» («Мессия», том 1).

Полицейский комиссар отказался отменить распоряжение, но согласился отложить его на неопределенный срок при определенных условиях, которые он выдвинул ашраму как «нормы поведения». Это был список из четырнадцати условий, определяющих содержание и продолжительность дискурсов, проводимых Ошо. Ему нельзя было обличать религии или говорить то, что могло вызвать серьезные споры. На территории ашрама могли находиться не больше ста иностранцев, и лишь тысяча человек могла посещать ашрам единовременно. Все иностранцы должны регистрироваться в полиции. Условия предписывали, сколько должно быть в день медитаций, сколько они могли длиться по времени, и что полицейские оставляют за собой право входить в ашрам в любое время суток и должны обязательно присутствовать на дискурсах.

Ошо ответил на эти условия львиным рыком. Когда во время дискурса он нам рассказывал об этом, он весь горел:

«Разве же это свобода, за которую тысячи людей отдали свои жизни?

Это храм бога. Никто не может запрещать нам медитировать больше часа…

И я буду высказываться против религий, потому что все они фальшивы. Среди них нет ни одной истинной. А если ему (полицейскому комиссару) хватит ума доказать обратное, то вперед…

Мы не верим в страны, не верим в нации. Для нас все равны, среди нас нет иностранцев».

Относительно полицейских, разгуливающих по ашраму, он сказал: «Нет, это храм бога, и вы должны вести себя в соответствии с нашим правилами» («Мессия»).

Ошо сказал, что если полицейского комиссара и тех двоих, что среди ночи ворвались в его спальню, не уволят, то он подаст на них в суд.

В третью неделю января Вивек на три месяца уехала в Таиланд. Я заняла ее комнату и стала выполнять ее работу. Мы вновь были в опасности. Вилас Тупе, тот самый, который пытался убить Ошо в 1980 году, бросив в него нож, заявил в прессе: «Мы не позволим Ошо жить здесь спокойно». Он требовал ареста Ошо в соответствии с Национальным актом безопасности и угрожал, что двести каратистов и дзюдоистов, участников его организации (индуистской секты Андолан) ворвутся в ашрам и насильно заберут и выдворят Ошо из города. Городские власти тоже не остались в стороне: они поставили у наших ворот несколько бульдозеров, которые запросто могли снести ашрам с лица земли.

К тому же полицейские могли явиться к нам в любой момент, прервать мою визу и отправить обратно в Англию. Много ночей я провела без сна, опасаясь вторжения полиции. У нас была сигнальная сирена, с помощью которой мы могли бы предупредить об опасности всех жителей ашрама, и каждый из нас должен быть охранять определенное окно и дверь. Я спала за стеклянными дверьми, ведущими в комнату Ошо. Если полиция вздумает ворваться в его дом, то им придется перешагивать через наши трупы, прежде чем они смогут добраться до самого Мастера. Полицейские появлялись дважды ночью и много раз днем, но ни разу не входили в дом Ошо.