Альпийская фиалка

Зани с вязаньем в руках сидела под черешней. Со роки и воробьи прыгали с ветки на ветку, клевали недозрелую черешню и, когда начинали слишком шуметь, Зани поднимала тонкий прут, лежащий рядом с ней, и отгоняла их. Воробьи и сороки вспархивали с черешни и прятались в ветвях соседних деревьев, но вскоре снова возвращались. На крыше возле гнезда стоял старый аист и удивленно смотрел по сторонам. Удивлялся ли^; он наглости птиц или возмущался, что они беспокоя! хозяйку, — но только, когда Зани поднимала прут, аист начинал махать крыльями, словно отгонял наглых воробьев.

Вдруг аист вытянул шею, расправил крылья и улетел. В эту минуту кто-то постучал в ворота.

— Тетя Зани, открой дверь, поздравить тебя пришла!

У Зани подкосились колени, с трудом удержалась на ногах. Калитка сада открылась, и Рушан пулей бросился к воротам. Задыхаясь от быстрой ходьбы, вошла сноха Межлума.

— Тетя Зани!.. Антон, ваш Антон едет… С тебя магарыч. Я мыла шерсть. Вдруг вижу, по мосту едет. Только посмотрела — узнала сразу. Вот-вот будет здесь. Говорю: «Посмотрите за шерстью, а я побегу». Если бы я не узнала… Магарыч…

— Рушан! Старик! Эй, старик!

Рушана и след простыл. После первых же слов снохи Межлума он стремглав выбежал на улицу. Из сада показался старик. Он с минуту удивленно глядел на них.

— Антон, слышишь?..

Старик заторопился к воротам, на ходу застегивая рубаху. Раздался звон колокольчика.

Давно, очень давно никто не оставлял калитку в огород открытой. Сидевший в тени теленок поднялся и осторожно вошел в еще невиданный мир, где росла вкусная, мясистая капуста.

Повозка остановилась у ворот. Из повозки вылез высокий статный мужчина. Он обнял Зани. Антону мать показалась совсем маленькой, и он поднял ее в воздух, как перышко.

— Нани, как ты?

Поцелуй дрожащих старческих губ, словно сухой лист, коснулся щеки сына. Зани на мгновение закрыла глаза и, как ребенок, прильнула к груди Антона. И вдруг из ее глаз покатились слезы.

— Нани!..

— Да, радость моя, — ласкова улыбнулась мать.

Антону отцовский дом показался еще ниже и меньше, чем раньше, лестница — ветхой и непрочной. Выдержит ли она его?

Собрались соседи. Рушан вертелся все время, как волчок, то выскакивая на улицу, то врываясь в комнату; он все время подходил к брату и рассматривал его вещи.

— Апи, а ты постарел…

— Эх, сынок… С глазами вот только плохо, а в руках силы еще хватает…

Антон взял его за руку и подвел к лестнице. Унан стал подниматься вслед за ним. Поднялись и остальные. Отец изумленно слушал сына. Неужели он еще помнит охотника Ави?.. Вот спрашивает — часто ли бывает в селе врач, как молотят пшеницу, расспрашивает о машине.

— Апи, а когда же свет проведут? — спросил Антон.

— Что? — старик подошел ближе.

— Электричество, то, что в ущелье строят.

— Я не знаю, что строят в ущелье. Я там не бываю, — недовольно ответил отец. И откуда он все знает?.. Сейчас, должно быть, упрекает про себя отца: я, мол, сидя в городе, и то знаю, что у вас делается в ущелье. А ведь он сыну в письме об этом не писал.

Зани то и дело входила в комнату и останавливалась около окна — голова ее была занята мыслями о чае. Когда Антон обращался к ней, она отвечала ему тонким, дрожащим голосом. Если бы не сноха Межлу-ма, она бы еще долго искала сахарницу.

Пришла Наргиз и замычала у ворот. Зани, схватив немытый подойник, спустилась по лестнице, Унан последовал за ней. Когда Наргиз промычала второй раз, на ее голос из сада, задрав хвост, вышел теленок. Старики переглянулись.

Старый аист удивленно посмотрел во двор на суетящихся там людей и спрятался в гнезде. Он еще не видал такого оживления в доме. Кто этот высокий мужчина, под сапогами которого скрипят половицы?..

Соседи разошлись. Темнело. Антон начал распаковывать вещи.

— Рушан, ты пионер?

— Еще не приняли…

— Ты знаешь, где комитет?

— Это где сидит товарищ Саак?

Антон рассмеялся.

— Да, он.

— Рядом с нашей школой, — ответил Рушан, а отец добавил:

— В доме Иван-бея.

Старики разглядывали вещи Антона: подушку, мягкое одеяло, немного белья, книги, разную мелочь. Зани спрашивала себя, кем же работает в городе Антон, если у него нет даже хорошей одежды. Вдруг Антон спросил Рушана:

— Ты знаешь, где дом Иван-бея?

— Я? Конечно, знаю, — с детским самодовольством ответил мальчик. — Я и в комнаты входил. Внизу пионерский штаб, а наверху сидит товарищ Саак. Он даже раз спросил меня: «Нет ли писем от брата?» — и, обратившись к отцу, добавил: — Апи, там вот такой барабан есть!..

Рушан поднял руку, показывая рост барабана.

Ворота снова заскрипели. Вошло еще несколько человек.

Антон встретил их, обнял, одного поцеловал, остальным пожал руки.

— Что же ты, приехал, а к нам не заходишь? — обратился к Антону первый гость и добавил: — Да, брат, и ты постарел…

Рушан узнал товарища Саака.

— Почему не спите еще? — спросил он стариков. — Видишь, мамаша, каким молодцом стал сын!

— Да умереть мне за него.

— Ну, чем накормишь нас, нани? Верно, уж найдется у тебя что-нибудь повкусней.