Алракцитовое сердце. Том II

— Выдвинемся завтра утром, когда непогода утихнет. Я не такой поборник справедливости, чтоб гнать людей под проливной дождь.

— Тебе и самому нужен отдых, мастер, — заметил Джибанд.

— Наверное.

Голем откинулся в кресле, бездумно поигрывая в пальцах железным писчим пером; в его руках оно давно уже превратилось в измятую и гнутую полоску с оплавленными концами. Уходящих он даже не проводил взглядом; мысли его занимал не епископ или Ритшоф, но тот, кто находился теперь не так уж и далеко; если «гроссмейстер» Венжар ен’Гарбдад сейчас спал — ему, без сомнения, снились кошмары.

— Ты на самом деле намерен попытаться убить его? — спросил Деян.

— Возможно, — сказал Голем. Кресло скрипнуло, когда он повернулся лицом к двери.

— Стоит ли верить… — начал Деян, но, поймав взгляд чародея, обмер, на миг потеряв дыхание от захлестнувшего его чужого отчаяния.

Так смотрел Кенек Пабал из темного угла сарая.

— Ты… — вновь начал Деян — и вновь замолчал, не в силах найти слов.

Мгновение назад он и представить не мог у Голема подобного выражения лица; но предел душевных сил чародея, как и сил физических, оказался слишком близок — или же удар был слишком силен.

Все то, за что тот когда-то боролся, о чем вспоминал если не с любовью, то с гордостью, было обращено в прах его же именем; тут было от чего утратить не только самообладание, но и рассудок…

— Верить не стоит никому, Деян. — Голем отвернулся, отбросил испорченное перо и откинулся в кресле. Каким-то невероятным усилием воли он продолжал держаться и человека, совсем с ним незнакомого, возможно, сумел бы обмануть. — Люди могут лгать или заблуждаться. Но нищета и дикость, которую мы видим, — правда. Виновные должны ответить. И Венжар, и остальные… и я сам. Ты был прав, называя нас подлецами и чудовищами. Мы и есть подлецы и чудовища.

Деян поморщился. Спорить с этим — после того, как сам не раз говорил подобное — было бы глупо.

«Хотя я тогда погорячился».

Деян рывком поднялся с кресла и принялся ходить по комнате; движение, вопреки колющей боли в лодыжке — а может быть, благодаря ей, — возвращало мыслям ясность.

— Поэтому нужно убить его, даже если это убьет тебя, мастер? — Джибанд, отошедший к стене, разглядывал свои огромные ладони.

— А у тебя есть идеи лучше, Джеб? — бесцветным голосом спросил Голем.

— Нет, — неохотно признал тот. — Но мне не нравится твоя. Мне не нравится, что ты вообще собираешься драться с ним, мастер. Он же твой друг.

— Был, — сухо ответил Голем. — Поэтому сначала я поговорю с ним. Мне нужна правда — какая бы она ни была. А потом… Как в поговорке: «Потом будет потом». Есть еще такая поговорка, Деян?

— Есть, — кивнул Деян, хотя слышал ее впервые.

Вбежали два лопоухих мальчишки, принявшиеся собирать со стола недопитые кружки и тарелки с объедками. Следом вошел Ян Бервен; с лица и волос молодого майора-чародея, пока он топтался у двери, капала вода.

— Я… — начал Бервен, когда мальчишки вышли с нагруженными подносами вон, и снова надолго замолчал, опустив взгляд. — Я сожалею о том, что вам пришлось сегодня услышать, милорд. Мне стыдно за тот прием, что мы вам оказали.

— Забудьте. — Голем искоса взглянул на него. — Вы принесли?..

— Да. Рад услужить хотя бы в этом. — Осторожными шагами подойдя к чародею, Бервен поставил перед ним маленькую серебряную флягу с зельем, очень похожую на ту, что все еще висела над столом. — Но осмелюсь надеяться, оно вам не потребуется…

— Наследие Влада? — Голем взял флягу.

— Да.

— Погодите: я перелью.

— Не надо! — Бервен отступил к двери с такой поспешностью, будто Голем собирался его ударить. — Оставьте себе. Так будет правильно. Дед и отец сделали из нее последний глоток, а я… У меня все равно никогда не хватит мужества. Я поклоняюсь богу, в которого не верю, служу правителю, которого не могу уважать. Я не достоин этой вещи. Не достоин своего имени!

— Не ваша вина, что так вышло, Ян; но в том, что вы продолжаете жить так, как живете, вам некого винить, кроме себя. — Голем, наконец, удостоил молодого чародея того, чтоб повернуться к нему. — И вам не на кого надеяться, кроме как на себя. Влад Бервен, которого я знал, не родился настоящим мастером: он им стал. Нашел в себе силы, потому как видел перед собой цель. А вы?

— Я ищу ее, милорд. — Бервен опустил взгляд. — Прощайте.

Он вышел, но тут же вернулся.

— Я сожалею, что мой учитель был груб с вами… Прошу, милорд, не судите его строго: мастер Варк совсем не такой человек, каким кажется.

— Пусть его судит Господь, в которого он так истово верит. — Голем криво усмехнулся. — Как вышло, что чародеи теперь служат сладкоречивым проповедникам? Так только в Дарвенском королевстве? Или повсюду?

— Не везде, но много где… Мастер Варк говорит, что в смутные времена лишь Церковь проявляла должную заботу о простых людях; за это ей и почет, — ответил Бервен.

— А вы как думаете?