Алтарь Эдема

Ему ответила Зоуи Трент, стоящая по другую сторону.

– Нечто выдающееся.

Нейробиолог вместе с ними находилась в маленьком конференц-зале рядом с главной лабораторией. Ее муж Пол там до сих пор проверял анализ ДНК аберрантной хромосомы.

– А что не так с этой птицей? – полюбопытствовал Кайл.

Брат сидел на табурете возле маленькой птичьей клетки с Игорем. Попугай, нахохлившись, сгорбился на жердочке. Сейчас он ни чуточки не походил на сообразительную и сметливую птицу, какой был раньше. А дно клетки покрывали водянистые капли помета.

Диарея из-за стресса.

В груди Лорны болезненным комом пылала досада. Коллегам следовало дождаться ее возвращения, прежде чем приступать к этим дополнительным проверкам. Здоровье и благополучие животных института – сфера ее ответственности, простирающаяся и на животных, спасенных с траулера. Эти существа и без того уже натерпелись. И не заслуживают, чтобы и здесь с ними обращались как с лабораторными крысами.

– А почему у этого урода нет перьев? – поинтересовался брат.

– Во-первых, он не урод, – отрезала Лорна, не отрывая глаз от экрана. – Во-вторых, мы считаем, что это генетический регресс, утраченные черты, проявившиеся снова.

– Дичь.

С этим спорить она не стала. В этом деле все кажется диковинным.

– Просто поддерживай с ним компанию. Он напуган. Поговори с ним.

Попугаи – существа социальные, и компания приносит им утешение.

Пожав плечами, Кайл склонился ближе к клетке, понизив голос до ласкового воркования:

– И кто тут уродливая птичка? Не ты.

Вопросительно нацелив глаз на Кайла, Игорь ответил негромким щелчком – птичьим эквивалентом хмыканья.

Брат, как и Лорна, всегда умел ладить с животными. Несмотря на вспыльчивый нрав, сердце у него большое, чем могут объясняться перепады его настроения. Он воспринимает все слишком близко к сердцу, и Лорне известно, как он ее любит, как стремится ее защитить. Отца не стало, когда они еще были детьми, и Кайл всегда тащил на себе роль мужчины в доме – и даже более того, после смерти матери. Она и любила его за эти старания, и ополчалась против них, но в шовинистической среде южных мачо подобный семейный уклад встречается сплошь и рядом.

Тут Джек снова привлек ее внимание к компьютеру, привалившись бедром к столу.

– Так что же столь выдающегося в этом МРТ-скане? – осведомился он у Зоуи. – Почему вы настаивали, чтобы Лорна увидела его первой?

– Он поможет объяснить, почему мы не дождались ее, прежде чем снять электроэнцефалограммы.

Нейробиолог указала на монитор. В голосе ее зазвучали извиняющиеся нотки, но Лорну они не умиротворили.

Она вглядывалась в крутящееся изображение. Мозг выглядел так же, как у большинства птиц, по сути не так уж отличаясь и от мозга млекопитающих. На экране спинной мозг, будто распускающийся цветок, переходил в продолговатый мозг, мозжечок и головной, разделенный на два полушария. Нечто странное она заметила почти незамедлительно: между слоями гиперпаллиума и мезопаллиума передних долей мозга – птичьего аналога человеческого неокортекса – отчетливо виднелись пять более темных объектов, правильных, с резкими краями, выглядящих чуть ли не кристаллическими образованиями.

Лорна повернула модель, чтобы взглянуть на эти странные уплотнения сверху. Все пять образовывали внутри нервных тканей идеальный пятиугольник.

– Что это такое? – спросила она.

Вместо ответа Зоуи потянулась через нее, чтобы выстучать на клавиатуре команду. Мозг попугая исчез, сменившись другим.

– Это мозг одной из обезьянок-капуцинов.

Склоняясь к экрану, Лорна представила сиамских близнецов. В тканях мозга обезьянки угнездились те же самые странные внедрения. Лорна повернула изображение. Столько же и расположены в морфологически аналогичных зонах. Даже расположение то же самое. Идеально правильный пятиугольник.

Хотя в помещении было тепло, ее по коже продрал мороз.

– Мы нашли те же самые странные внедрения у всех животных, доставленных с траулера, – сообщила Зоуи, подвигаясь ближе. – Могу показать тебе остальные сканы.

Лорна отрицательно покачала головой, доверяя мнению коллеги.

– Имплантанты?

– Мы так не думаем, – голос нейробиолога зазвенел от волнения. – Мы считаем, что они могут оказаться естественными образованиями.

– Естественными?

– Вот именно. – Зоуи поерзала компьютерной мышкой, чтобы увеличить одно из этих уплотнений. – Приглядись поближе. Видишь, вокруг внедрений никакого рубцевания, как следует ожидать от хирургического имплантанта. А также не наблюдается тканевая грануляция, возникающая вокруг инородных внедрений.

– Так что же это такое?

– Доктор Метойер тоже хочет это знать, – развела Зоуи руками. – Джон Грир в патологии пытается извлечь одну штуку из головы погибшего детеныша для исследований. А еще делает множественные биопсии мозга вокруг внедрения.

– Биопсии? – переспросил Джек. – Зачем?

– Нервные ткани вокруг зоны внедрения выглядят плотнее, – Зоуи провела пальцем вокруг аномалии на компьютерном экране. – Доктор Метойер хочет подтвердить гипотезу, что этот регион составлен из более плотно упакованных нейронов.