Альтер Эго

Она подошла только после полудня, когда они расположились на обед среди остроконечных сизых елей на поляне у ручья. Рикард сидел на поваленном стволе, вырезая из можжевеловой ветки фигурку ладьи, а Кэтриона приблизилась медленно, стала поодаль, держа в руках деревянный кубок, и сказала:

— Ты какой-то молчаливый сегодня.

— Был бы повод говорить. Не о таршанской же архитектуре и лошадях.

Она прищурилась.

— Ты как будто зол на меня? Если это из-за того, что я сказала вчера — извини.

— Вчера?

— Да, насчет твоего сна… я не хотела тебя обидеть.

— Ты и не обидела. У каждого из нас свои плохие сны.

— Ну, может, из-за того, что я сказала утром?

Он поднял взгляд.

— Дело твоё, хоть мы и договорились о доверии… вроде как. Но ты, конечно, не обязана рассказывать мне всё.

— И ты как будто обиделся? — она прищурилась, лукаво посмотрела на него, склонив голову на бок.

— А ты как будто пришла мириться? — усмехнулся он в ответ.

— А мы, как будто, ссорились? Я вина тебе принесла, у Нэйдара с собой ещё много, и вино, вроде, неплохое, — она протянула ему кубок и снова шагнула назад.

Словно это расстояние было необходимо…

— Почему ты так смотришь? — спросила удивленно.

Почему он так смотрит? Демоны Ашша!

Он сидит на берегу пруда на скамье под старой ивой, вырезая из полых камышовых трубок рамку для змея.

Сестра подходит неслышно. Стоит за спиной и смотрит за его работой. Но он видит её тень.

— Не дыши мне в затылок, я всё равно не буду с тобой разговаривать, — он аккуратно ведет лезвие, и камышовая трубка распадается пополам.

— На обиженных воду возят, — говорит она мило-безразличным тоном, как будто и не ему вовсе.

— А я и не обиделся.

— Не ври. Я знаю.

Он не отвечает. Это же бесполезно. Она всё равно будет права.

Но его сестра не выносит, когда кто-то на неё обижен, и она не выносит, когда её пытаются игнорировать.

— Ладно. Можешь не разговаривать, — отвечает она и садится напротив него, довольно близко, прямо на траву — её вообще мало заботит чистота её платья.

Достает из атласной сумочки коробку от мятных конфет, которые отец иногда привозит ей в подарок из Рокны. Как ни в чем не бывало, кладет её между ними и медленно открывает крышку.

Жук-олень. Огромный. Красно-коричневый, с гигантскими челюстями, и панцирем таким блестящим, словно покрытым свежим лаком, сидит внутри на подстилке из сухой травы. Как он только в коробку уместился?!

Рикард невольно разглядывает его, отложив нож и трубки — жесткие крылья, огромные челюсти, жук медленно шевелит лапами, пытаясь забраться на высокие стенки коробки.

Рикард никогда не видел таких больших жуков.

Где она вообще его взяла?! И она же терпеть не может насекомых!

— Вижу, ты пришла мириться? — он смотрит на неё искоса.

— А мы, как будто, ссорились? — спрашивает она и смотрит лукавым взглядом.

И сопротивляться этому взгляду невозможно…

Рикард сделал большой глоток из кубка.

Эти отражения — зачем она это делает? Зачем она мучает его этой памятью? Он же хотел всё это забыть…

— Смотрю? Нет… просто задумался, — ответил он.

Нужно что-то с этим делать…