Альтер Эго

Ну почему он не в силах защищаться от её отражений? Почему, не смотря на годы тренировок в Ашумане, стоит ей посмотреть на него, как все его щиты рушатся, и он готов шагнуть за ней прямо к Дураху в бездну? Он, слуга Бога Ночи, теряет себя, словно мальчишка!

А она села на траву, потянулась, распустила волосы, тряхнула ими, и они рассыпались по плечам тёмной волной. Запрокинула голову, подставляя лицо солнцу.

И Рикард сглотнул нервно и отвёл взгляд, снова взявшись за фигурку ладьи.

Кэтриона достала гребень, расчесала волосы и собрала их в простой хвост, задумчиво глядя в сторону перевала, куда им ещё предстояло доехать.

— Как жарко сегодня…

Оглянулась через плечо и спросила:

— Что это за странный кулон у тебя на шее? Солнце? Почему солнце?

Рикард отложил нож и фигурку в сторону, и взял в руки золотой диск.

— Это подарок моей сестры. Я обещал не снимать его, пока не вернусь к ней.

— Не вернешься?

— Я должен был уехать учиться в Рокну, а она не хотела меня отпускать, — он снова взял нож и фигурку, — я обещал на ней жениться, когда вернусь, а до того момента должен был носить это солнце.

— Жениться на сестре?! Дикость какая! Боги милостивые, что за нравы в Талассе? — воскликнула она.

А Рикард рассмеялся.

— Да нет же! Она не родная сестра. Она моя родственница. Дальняя. У неё погибла вся семья и отец забрал её к нам. А я в семье был единственным ребенком… из-за болезни матери… у меня не было больше сестер и братьев. Так что она стала моей младшей сестрой. Отец хотел, чтобы я так её называл при других. Я и привык.

— Ты так рассказываешь о ней…

— Как «так»?

— С теплотой. Хоть и не родная… она была тебе дорога?

— Дорога? — он перевел взгляд на далекие пики гор, и ответил задумчиво. — Она была сущим демоном. Уж-жасным ребенком. Она превратила мою жизнь в кошмар, в постоянную череду наказаний за её проделки, но она была моим лучшим другом и… с ней было весело, — он улыбнулся, — если можно было что-то сломать или испортить — она делала это. Не специально, конечно, но… так получалось. Она падала с лошади, с дерева, и с балкона, тонула в пруду, поджигала камыш, провалилась в винный погреб и чуть не погибла. Её кусала собака, и даже скорпион. В итоге мне пришлось научить её драться на бариттах и бросать нож, и каждый раз мне доставалось от родителей за то, что она просила меня показать ей что-то… не слишком подходящее для леди. Но…

Он покачал головой, усмехнулся и замолчал.

— Но?

— Но если я не делал этого, то мне доставалось уже от неё. И это было даже хуже, чем родительский гнев. И в этом ты очень похожа на неё.

Не только в этом…

Он поднял голову, и их взгляды встретились.

И её руки, запрокинутые вверх, и волосы, которые она приподняла, её шея и нежная кожа за ухом по линии роста волос…

Взгляд Рикарда вдруг охватил её всю, изогнувшуюся, как лоза, в тонкой рубашке из шелка, расписанной зафаринскими узорами. И внезапно захотелось поцеловать её туда, в шею, где легкие завитки волос переходили в нежную кожу, покрытую лёгким загаром. Прижаться долгим горячим поцелуем, вдохнуть её запах, провести языком и ощутить на вкус, и услышать удары сердца под кожей…

Кровь помчалась по венам всё быстрей…

— Жарко сегодня, да, — пробормотал он, пряча взгляд в кубке с вином.

— Да уж! После Лисса и Чёрной Пади тут просто лето! Эх, сейчас бы горячую ванну! Как же мне этого не хватает! — усмехнулась она тихо, проведя рукой по шее под воротником. — Надеюсь, Лааре настолько хорош, насколько рассказывает Нэйдар, и там найдется горячая ванна и приличная постель.

А он вдруг представил их вместе, в большой ванне, пахнущей мятой и хвоей….

Как она лежит сверху, прижимаясь к нему этим гибким телом, и его пальцы в мыльной пене проводят по горячей коже, по шее, по плечам вниз… Как ладони накрывают мокрую грудь, ласкают нежно и слегка сжимают, и скользят дальше под воду, к бёдрам, а она выгибается навстречу его рукам, запрокидывает голову ему на плечо, и он целует это самое нежное место за ухом, медленно и долго. А потом в губы…

Шепчет её имя…

Кэти…

Он так ярко представил это, что желание чуть не скрутило его пополам, отчего он поперхнулся вином и закашлялся. И чтобы скрыть своё смущение, снова взялся строгать фигурку из дерева, но пальцы совсем не слушались.

Неужели она не понимает? Когда сидит вот так, выгнувшись навстречу солнцу с запрокинутой головой, что все мысли у всех мужчин в округе могут быть только об одном?