Альтераты: миссия для усопших

– Нет, не хочу. Спасибо за сумку. Я бы домой пошла, но боюсь там опять на меня нападут папарацци.

– Не волнуйся. Всех уже разогнали. Иди смело.

Лерка выскользнула в коридор. Проходя мимо закутка, еще раз бросила туда взгляд, вздохнула, увидев там опять только пустоту.

Она спустилась по широкой лестнице в фойе, аккуратно перешагнула через мокрое: Глэдис только начала мыть полы.

– До свидания, Глэдис Маратовна, – попрощалась девушка со словоохотливой уборщицей, которой явно запретили открывать рот. Та небрежно кивнула в ответ.

Лерка вышла на крыльцо. Зимы в этом году не было. Снег выпал в конце декабря, растаял на вторые сутки. На старый Новый год была настоящая метель, посеребрила скованную асфальтом и гранитом Москву. Вот и сейчас мелкая взвесь словно ледяная пыль кружила над Леркиной головой. Плотнее закутавшись в снуд, девушка шагнула за школьную ограду.

– Валерия, подождите, пожалуйста, – настырная журналистка уже бежала к ней. Оператор торопился следом.

– Я не даю интервью, – буркнула Лерка, отворачиваясь и направляясь к метро.

–Я хочу задать всего несколько вопросов, – настаивала брюнетка. – Прошу вас. Ваши одноклассники наговорили столько, что ваша подруга, буквально, выглядит как маньячка для наших зрителей.

Ушакова остановилась. Почувствовав внезапную слабину, брюнетка воодушевилась:

– Ну, что ответите на пару вопросов?

– Хорошо, но только пару, – отрезала школьница и развернулась. Оператор тут же вскинул камеру на плечо.

– Как вы считаете, Дарья Синицына совершила то, в чём его подозревают?

– Вы имеете в виду: могла ли она убить подругу? – Лерка вспомнила несчастную фигурку там, в глубине третьего этажа. – Нет, Дашка никого не могла убить.

– Но мама потерпевший Афанасьевой утверждает…

– Мало ли что она утверждает? – вспылила Лерка. – Ее ведь там не было.

– Откуда вы знаете? – ошеломленно спросила журналистка. Лёрка смутилась: – То есть вы верите, что тётя Майя видела, как убивают ее дочь и никак не вмешалась? И позволила убийце дочери совершить самоубийство?

Она прищурилась, понимая, что вывернулась удачно. Брюнетка кивнула:

– А в каких отношениях погибшие было с одноклассниками?

–Нормальных.

– Это в каких, по-вашему, нормальных?

– Нормально – значит, особо ни с кем не конфликтовали.

– А с Павлом Истоминым?

Лерка поперхнулась от удивления:

– Да ни в каких!

– А ОН утверждает…

– Врет, – бросила Лерка чуть более резко, чем хотела.

– Он говорит, – не унималась корреспондент, – что у них даже…

– Врёт. Я не уверена, что он знает, как ее зовут. Звали, – поправила себя девушка, плотнее кутаясь в куртку. – Послушайте. Дашка хорошая девчонка. Умная, талантливая, увлеченная. Таких не очень любят – они как белые вороны. Не о шмотках, не о парнях с ними не по базаришь.

– В тихом омуте, говорят, черти водятся, – усомнилась брюнетка.

Лерка покачала головой:

– Нет, только не Даха.

Глава 11. Тень за бортом

В полутьме запутанных лабиринтов медленно, покачиваясь, плыла его тень: обвисшие щёки покрылись тёмной щетиной, серая рубашка из тонкого индийского хлопка расстёгнута до середины груди, оголяя широкую волосатую грудь, тёмные брюки измяты и будто бы коротки.

– Чёрт бы побрал этого придурка, – ругал он своего водителя, завезшего его в неизвестную глушь и, очевидно, бросившего.

Впервые в жизни совершенно ничего не помнил. Как он оказался в этом дурацком месте, почему он неопрятно одет, не обут, почему у него в руках зажата стопка скомканных бумаг, и где, чёрт возьми, мобильный. Единственное разумное объяснение, которое хоть как-то умещалось в тяжёлой после алкоголя голове, что его, сильно нетрезвого, по делу или ради забавы, привезли сюда.

– В любом случае, найду выход – уволю всех нах..р, – в сердцах ругнулся он, когда заметил в темноте белеющее пятно. – Эй, кто там, сюда подойдите! – голосом, привыкшим командовать, позвал он.

Фигура подвинулась чуть вперёд, чем его только раздразнила. Он длинно и сложно матюгнулся:

– Иди сюда, сказал! – гаркнул. – Мне нужен телефон. Срочно.

Фигура не шевелилась. Спокойно выслушав ещё одну, более горячую, чем первая, тираду, она неохотно выдвинулась из тени.

Белое лицо с тёмными кругами под глазами, плотно сжатые губы, волосы чёрной пеной рассыпались по плечам. Его сердце почувствовало неладное. Ноги сами сделали шаг назад.

Женщина недобро ухмыльнулась. Крывшееся во взгляде торжество сверкнуло и затаилось:

– Узнал. Вижу – узнал, – прошептала она хрипло.

– Н-нет, – соврал он, заикаясь. – Ты кто?

Она сделал ещё шаг, понимая, что победила. Он вжал голову в плечи, взвизгнул:

– Что вам от меня надо?!

– А что тебе от меня было надо – помнишь? От меня, от детей моих?

– Я вас не знаю! – исступленно крикнул он.

Женщина встала чуть ближе, позволив себя разглядеть.

– Хрусталёва, 27, помнишь? – проговорила она. – Дом, костью вставший между тобой и деньгами? Дом, который ты приказал сжечь, помнишь?

Его глаза округлились, буквально вываливаясь из орбит. Он метнулся к стене, больно ударился голой пяткой, взвыл:

– Я не понимаю, о чём вы говорите!!! – документы рассыпались вокруг него, подхваченные холодной поземкой, скорбно покачивались.