Алуим

Слова, сказанные когда-то Артуром, вспомнились как нельзя кстати. Всё так и есть. А ведь нам не хотелось в них верить.

Алла смотрит на меня с непониманием и растерянностью. Но неловкий момент длится недолго. Во дворе за окном начали драку двое парней. Раздаётся грохот, крики, голова младшего брата Матвея ударяется о стекло, осколки со звоном сыпятся на пол занятой нами комнаты…

Интимная обстановка закончилась.

глава 12

— Тут одну чушь пишут, — говорю Татьяне. — Вообще полная ахинея.

— На других сайтах то же самое. Уже с десяток их просмотрела.

— Зачем люди это придумывают?

— Не знаю. Зачем люди фотографируют еду или кидают себе на страницу рецепты, по которым никогда не будут готовить?

— Это другое, — улыбаюсь я. — Глянь комментарии. Такое чувство, будто все только тем и занимаются, что духов вызывают.

— Может, так и есть. Просто мы отсталые, — смеётся Татьяна. — А вообще ты предвзят. Если кому-то рассказать твои истории, их тоже назовут ахинеей и спишут на наркоманию.

— Ну да…

Мы с Татьяной сидим за её компьютером и просматриваем форумы по приворотам, заклинаниям и способам контакта с умершими людьми. Чего тут только нет: и манипуляции с клоком чужих волос, и пропускание мочи через обручальное кольцо, и многократное повторение вслух имени умершего в полночь перед зеркалом с горящей свечой в руке. Последний вариант, кстати, кажется самым адекватным, но и он мне не пригодится, ведь я не знаю имён ни одного из «гостей». Открываю следующую вкладку браузера…

После вечера с Аллой общаться с Татьяной стало намного легче. Странная арифметика, но всё именно так. Два месяца я сваливал свои плохие черты характера и прошлые поступки на паразита, включив детский гонор, обособляющий от чужих обид и претензий. Мнил себя хорошим, но обманутым, будто весь мир мне что-то должен. Но в прошлую пятницу я снова вспомнил, что я плохой человек. Каждый сделанный выбор — мой личный выбор. Мне надоело метаться между двумя женщинами. И когда на следующее утро я выбросил из головы все остатки сексуальных желаний, дружеское уважение по отношению к Татьяне вернулось само собой. Ну а что касаемо мыслей об отношениях… похоже, я просто никого не умею любить.

— Так что будем делать? — спрашивает Татьяна.

— Вариант всего один.

— Действительно хочешь курить этот порошок?

— Нет. Но придётся.

— Тебя никто не заставляет.

— Старуха не просто так мне его дала.

— Давай хотя бы дома, — предлагает Татьяна. — Зачем в сад-то идти?

— А ты сможешь нормально здесь спать, если у нас всё-таки получится?

— Убедил.

У Татьяны проснулась инициатива в наших мистических делах. Возможно, это признак того, что меня простили. Она перекопала половину интернета в поисках хоть какой-нибудь информации, а когда её мать ушла на работу, заварила сразу две разных старухиных травы и позвонила мне. Конечно, курить сальвию Татьяна не будет, но предлагать ей не присутствовать на эксперименте я уже не имею права.

— Как там отвары? Настоялись?

— Должны.

— Ну что, уже час ночи, — поднимаюсь с кресла. — Давай собираться.

Татьяна выключает компьютер и надевает чёрную олимпийку, в которой она вместе со мной пробиралась в заколоченный дом старухи. В сентябре по ночам прохладно. У меня никак не получается назвать старуху Ядвигой. Странное у неё имя, ядовитое. Странные имена в последнее время не редкость, но я к ним до сих пор не привык. Мы идём на кухню. В двух литровых банках нас ждут остывшие и сцеженные отвары трав. Вариантов оставалось всего шесть, и на этот раз Татьяна заварила две разных травы, сохранивших зелёный цвет. Не знаю, зачем в действительности нужны отвары. Тогда у старухи я выпил целую кружку, но никакого заметного эффекта не ощутил. Моё тело дрожало исключительно из-за влияния паразита. Акульи зубы и разбивающееся об моё лицо небо, после которого я потерял сознание — «бонус» от трёх затяжек сальвии. Однако мы с Татьяной всё равно выпьем, ведь таков регламент. Она — один отвар, я — другой. Татьяна не видела старуху в рухнувшем доме, значит, и сейчас вероятность кого-то увидеть для неё минимальна. Но она хочет участвовать, а не быть сторонним наблюдателем. Забавная. Сохранится ли этот энтузиазм, когда я начну бормотать несуразицу в галлюциногенном бреду?

— Если по факту, я просто решил кайфануть на природе.

Не знаю, какова доля юмора в моих словах. Естественно, удовольствия ожидать не приходится.

Татьяна улыбнулась:

— Ты эстет: не каждый предпочитает курить наркотики среди ночи в саду, сидя в деревянном кресле-качалке.

— Кресло у тебя и вправду зачётное.

Широкое, рассчитанное на двух человек, из тёмной породы дерева, лакированное, с замудрёными завитушками на подголовнике — настоящий раритет. Татьяна говорит, оно досталось им от прошлых хозяев дома.

— Может, сразу здесь отвар выпьем? — предлагаю я.

— Чтобы и в доме пол изгадить? Нет уж, — в памяти ещё свежа уборка после нашего предыдущего эксперимента. — Вытаскивай из кладовки кресло, а я пока возьму всё, что нужно.