Алые Евангелия (ЛП)

— Этого должно хватить, — сказал он.

— О Иисусе, да.

— Только не забывай время от времени стонать и всхлипывать. Тебе должно быть больно, помнишь?

— Не волнуйся, я устрою ему хорошее шоу.

— Поднимайся! — затем прокричал Феликссон, схватил Норму за руку и поднял ее на ноги.

Норма испустила серию вскриков, перемежающихся с проклятиями, но на самом деле заклинание было настолько сильным, что избавило ее даже от проблем, не вызванных демоном: артрит, скованность, общая боль, вызванная самим процессом существования — все исчезло. Она чувствовала себя лучше, чем когда-либо за последние годы. А что если Эпоидия только скрывала проблему? Она с радостью бы жила в таком одурманенном состоянии так долго, на сколько возможно. В следующий раз, когда она окажется с ним наедине, она попробует попросить его научить этому трюку, чтобы она могла снова воспользоваться им, когда закончится действие текущего.

Затем ее мысли обратились к Гарри и его банде Сошедших[27]. Норме не нравилась сама мысль о том, что кто-то из них, будь они друзьями или нет, отправится в это безотрадное место ради нее. Но она знала, что Гарри не прислушается к ее совету. И она не могла винить его за это: если бы она оказалась на его месте, она бы проигнорировала его просьбы так же, как он, без сомнения, игнорировал ее.

— О чем ты думаешь, женщина?

Пришел вопрос от Сенобита.

— Просто обхаживаю свои раны.

— Раны, которых не чувствуешь?

— Я не…

— Я не выношу неубедительной лжи. Я знаю, что он сделал, — произнес жрец, указывая угловатым пальцем на Феликссона. — Зарубите на носу, это касается вас обоих, что я всегда рядом, даже когда вы вне поля моего зрения.

— Но, Господин…, — пролепетал Феликссон голосом, ослабевшим от страха.

— Ты разочаровал меня, Феликссон. А ты, — обратился Сенобит к Норме, — ты можешь прекратить изображать жалкое ковыляние. У нас впереди долгий путь. Чумной туман теперь поджидает нас в четверти мили от городской черты. Он загонит проклятых с улиц в домах, если они у них есть.

Норма почувствовала, что демон отводит от нее свой пристальный, и, когда он отвернулся, Феликссон прошел мимо нее.

— Черт бы тебя побрал, — прошептал он ей. — Держись позади меня и возьмись за мое плечо. Если ты отстанешь, я не буду ждать тебя.

— Тогда я обязательно вцеплюсь покрепче, — ответила Норма.

* * *

— О́тче наш. Как же я ненавижу это захолустье, — сказала Лана. Она с отвращением оглядела пейзаж — холм, поросший деревьями и кустарниками черного цвета. Трава, где она вообще росла, была белой, а грязь, в которой она росла, была еще чернее, чем узловатые ветви деревьев.

Гарри внезапно остановился и насторожился, навострив уши. Группа замолчала, пытаясь различить звуки, встревожившие Гарри.

— Это что, крики? — спросил Кэз.

— Мы в Аду, — заметила Лана.

Призывая своих попутчиков по аду к тишине, Гарри поднял руку вверх, а затем начал взбираться по ближайшему склону. Добравшись до вершины, он был поражен открывшимся на горизонте зрелищем.

— Иисусе, — пробормотал он. — Такой… огромный.

— Чё там у тебя? — спросила Лана, взбираясь следом за ним. — Ух ты… это…

— Туман? — спросил Дейл, заканчивая вопрос за Лану. — В Аду?

— Он движется, — сказал Кэз, едва его голова показалась над склоном, открывшееся зрелище заставило его замереть на месте. — И быстро.

— Куда движется-то? — спросила Лана.

— Никуда. Посмотри, — ответил Гарри.

Город, окутанный туманом, выглядел необозримым, его здания были гораздо более элегантными и величественными, чем ожидал Гарри. Со всеми его куполами из белесого камня и площадями с колоннами — это явно был адский Рим. Город был возведен на многочисленных холмах, почти две трети которых полого поднимались вверх, демонстрируя ярус за ярусом безупречных строений. Деревья были аккуратно рассажены так, чтобы их суковатая темнота контрастно выступала на фоне полированной красоты зданий, вокруг которых они росли. Однако, даже самые скромные здания на склоне затмевали эти деревья. Без сомнения, архитектор города был очень прозорлив. Ничто в Риме, даже ни в одном из величайших городов мира, не могло сравниться с воплощенным здесь великолепием.

Сами размеры некоторых уже обеспечивали им значительность: здания высотой в пятьдесят этажей, фасады которых не были обезображены ни единым окном. Там были и статуи, чьи головы и плечи возвышались даже над самыми высокими зданиями. Если статуи в Риме были превосходно и точно выполненными подобиями христианских икон и людей, правящих городом, то здесь статуи представляли собой головоломки. В некоторых можно было признать лишь смутно различимых гуманоидов; другие, казалось, застыли в размытости движения: каменная фотография неизвестного существа, охваченного экстазом, или агонией, или и тем, и другим.