Алые Клинки. Часть 1

Жизнь имения оборвалась в один ненастный день. Сгущённый чад и запах тления приветствовал отшельничье поместье утром каждого дня, однако в тот вечер все казалось более безнадежным, чем когда-либо. Из выживших подробностей не помнил никто – лишь обрывки воспоминаний: началось это приблизительно вечером, когда тусклый диск Солнца скрылся за хребтами Дараграса и естественный сумрак леса прибавил в плотности. Развеселенная вечерней настойкой стража умалилась в бдительном надзоре за границами участка, не предав значения черным пятнам, пролетевшим во мгле за сторожевую борозду. Тени стали тихо подкрадываться к безмятежным гулякам, пока не показались воочию: их бренные, изуродованные тела раскачивались на покосившихся ступнях в танце атакующих движений. Раздавались крики, шипения, скрежет металла.

Люди с Драхтата в ту ночь непоколебимо стояли у входа в спальню маленького лорда. Тогда еще, как вспоминал Джим, пристально наблюдавший за поножовщиной через окно второго этажа, шансы между пьяными стражниками и истлевшими наполовину варварами были равны. Атакующая сторона вела в бой всех, кого могла, ибо это, похоже, была атака отчаяния. Чудесное факельное шествие приближалось к дому из-за клочков тумана, люди с блеклыми глазами, отвисшими челюстями, изъянами на коже, одетые в расколотые темно-синие доспехи беспощадно заносили острия своих ржавых мечей над отрезвевшими умами павших защитников Бенбоу. Шансы спастись у присутствовавших в поместье таяли с каждой секундой. В комнату к Джиму ворвалась растрепанная мать в ночной сорочке, сопутствовавшей ей на протяжении дней от начала бессонницы. Сын ластился в объятиях матери  и прижимался к ней как можно крепче, представляя, что держится за последнюю рею тонущего корабля. Мама что-то нежно шептала ему на ухо, убаюкивала и старалась отвести внимание ребяческих глаз от сражения. Маленький Джим надолго запомнил этот противоречивый миг, врезавшийся в неокрепший ум как лезвие ножа: за окном творилась настоящая бойня, за которой здравомыслящему человеку и ввек не пришло бы в голову отрешенно наблюдать, но в руках матери все казалось каким-то далеким и потешным. Джим впервые осознал истинную сущность материнской любви, ему хотелось продлить этот миг еще на пару часов, а может быть даже дней!

Но было поздно.

Забавные огоньки, мелькавшие минуту назад, превратились в черную толпу с факелами, дружно подходящую к веранде поместья. Храбро сражавшиеся ратники семьи Бенбоу пали в ожесточенных оборонительных боях или тактически отступили с перспективой дойти до границы ближайших королевств. Сонмы бродяг с оголенными костями, буревшими ранами и нечеловеческой жестокостью некоторое время молча занимали позицию в уголках дымящейся земли, чтобы по заветной команде начать вытравлять из жилища всех укрывшихся в нем людей. Факелы взмыли в воздух и, точно град стрел, опустились на зажатый в лесном массиве деревянно-кирпичный домик. Огонь рос, безнаказанно гулял по балкам, помостам, балясинам и кусочкам крыш. Зажженные спички увеличивались в размерах и вскоре в натуральную величину приземлялись на открытых балконах, беспрепятственно закатываясь в гостиную и зажигая вокруг себя. Одна такая палка разбила стекло, напротив которого сидели онемевшие мать с сыном. Факел распространил языки пламени на ткани детского одеяла, а затем перебросился на каркас кровати, быстро сползая вниз. Женщина очнулась от дурманящих мыслей, оторвала от пола свое дитя и ринулась из комнаты, босыми ногами сверкая на фоне растущего пламени. Бесстрастные белолицые стражи ринулись следом, обогнув по бокам уносившуюся пару.

У парадного входа собирались изувеченные варвары, которые разматывали моток сетей, препятствуя бегству оставшимся жителям поместья. Температура воздуха неустанно увеличивалась, гарь компаньонски примостилась к присутствовавшей ранее дымке, превратившись в настоящий отвар яда для человеческих легких. Но даже намека на кашель или хотя бы отвращение у негодяев в порванных облачениях не было. Их как будто бы заботила одна неведомая цель, железно подавившая любые признаки живого существа. Дебоширы приближались к горевшим наличникам окон, через которые методично стали проникать внутрь дома и выслеживать попавших в ловушку подданных Бенбоу.

Близились дверцы главного входа. Раскачивающиеся на перекошенных ступнях монстры размахивали сшитым из кольчужных рубах неводом перед самым лицом беглецов. Мать успела затормозить и не попасться – вместо нее в сетку врезались телохранители, вцепившись руками в злобных существ и выстлав своими телами путь наружу. Женщина с истошным ревом перебежала по мертвым спинам верных освободителей, успев избежать мертвой хватки сетей и помчаться в сторону черного леса. Длинный подол ее ночного одеяния реял, оставляя изгибистый белый хвост, разрезавший оранжевую мглу.