Алые сердца. По тонкому льду

Его Величество посидел еще немного, а затем с улыбкой на лице погрузился в повозку, собираясь вернуться в Чанчунь. Четвертый принц с супругой, стоя на коленях, провожали его. Сев в повозку, я приподняла край занавески, разглядывая принца, находящегося во главе коленопреклоненной толпы. Мы отъезжали все дальше, и я уже собиралась опустить занавеску, как вдруг четвертый принц резко поднял голову, и его взгляд, почти материальный, пронзил мое сердце. Словно окостенев, я не отрываясь смотрела на него. Его фигура становилась все более и более расплывчатой, пока наконец окончательно не исчезла, однако его глаза словно продолжали неотступно следовать за мной.

Опустив занавеску, я закрыла лицо руками, и несколько слезинок, просочившись между пальцами, беззвучно упали на устланный ковром пол повозки. Мгновение – и от слез не осталось и следа, словно их никогда и не было.

Император Канси любил хризантемы. В сезон их цветения в залах всегда ставили свежие букеты, чтобы Его Величество мог полюбоваться ими. Не знаю почему, но все эти годы заботы о сборе хризантем и составлении букетов лежали именно на моих плечах, и каждую осень я раз в несколько дней была вынуждена ходить за ними в сад.

Корзина была наполнена хризантемами уже больше чем наполовину. Сжимая в руке ножницы, я нерешительно разглядывала цветок желтой хризантемы, самый большой и великолепный из распустившихся, не зная, срезать мне его или нет. Что ж, пусть в одиночестве раскроет свою красоту! Я уже хотела поднять корзину и уйти, когда кто-то поинтересовался:

– Почему ты не срежешь его?

Я замерла от испуга. Лишь сделав глубокий вдох, я осмелилась обернуться и поприветствовать четвертого принца, что находился под деревом.

Он подошел ближе. Какое-то время мы стояли в тишине. Затем я вежливо попросила разрешения откланяться, но четвертый принц, внимательно глядя на ту желтую хризантему, бесцветным голосом спросил:

– Почему?

– У меня не поднялась рука, – ответила я. – Если ее срезать, она быстро увянет.

– Почему ты не испытываешь ко мне ненависти? – спросил принц.

Я горько усмехнулась: так вот о чем он. Но какой смысл говорить об этом теперь? Я тут же повернулась к нему спиной и зашагала прочь.

– Жоси! – крикнул он мне вслед. – Ответь мне!

Я на мгновение сбилась с шага, но продолжила идти вперед, чувствуя, как его взгляд, прикованный к моей спине, словно опутывает меня, как миллионы тонких, упругих нитей. На сердце становилось все тяжелее. В конце концов резко остановилась и обернулась, глядя на четвертого принца. Он продолжал упорно прожигать меня взглядом, полным бессилия и муки.

Потупившись, я тихонько вздохнула и вернулась к нему.

– Почему я должна ненавидеть тебя? – произнесла я. – Из-за того, что ты нарушил обещание? Но ведь это просто смешно! Неужели нужно обязательно быть верным своему слову до последнего вздоха, как Вэй Шэн?[23] Кроме того, здесь замешан еще и тринадцатый принц. Мне бы не хотелось, чтобы мы, обнявшись, вместе встретили смерть. Лучше я буду одна, но выживу!

– Люйу стояла на коленях у ворот моего поместья, моля о помощи, – тихо проговорил принц.

– Я знаю! – воскликнула я. – Мы с Люйу стремились хоть немного облегчить жизнь тринадцатому принцу, ты же хотел добиться, чтобы в один прекрасный день его отпустили на свободу. Мы преследовали разные цели и вели себя по-разному. Ради далеко идущих замыслов остается лишь пожертвовать тем, что имеешь.

– С тех пор как тринадцатый брат попал в темницу, я ни разу не навещал его семью.

– «Когда нет осторожности в малых делах, это вредит большим замыслам»[24], - процитировала я. – Если сейчас ты сделаешь неверный шаг, может статься, что он до конца жизни не увидит жену и детей. Остается лишь ждать и быть начеку. Возможно, в будущем они снова смогут жить единой семьей.

Мы оба замолчали. Четвертый принц не спускал глаз с желтой хризантемы. Его руки были вытянуты вдоль тела, а кулаки сжаты. Я вновь заговорила:

– Как раз потому, что вы были близки с тринадцатым принцем и он якобы совершил преступление от твоего имени, тебе следует избегать малейших подозрений. Также тринадцатый брат признался в том, что творил подобное за твоей спиной, имея целью выставить тебя беспринципным и бесчестным, и это повергло всех в ужас. С чего это вдруг тебе внезапно радостно его прощать и мчаться заботиться о его семье? Боюсь, даже мудрецам древности такое великодушие было бы не под силу.

С этими словами я повернулась, намереваясь уходить, но он крикнул:

– Погоди!

Протянув руку, принц схватил за стебель ту самую желтую хризантему, что я так и не решилась срезать, сорвал ее и сунул в мою корзину.

– Я очень быстро смогу обо всем забыть! – холодно произнес он и зашагал прочь.

– Я тоже! – сказала я, глядя ему в спину, и тут же, развернувшись, быстро направилась в противоположную сторону.

Лишь отойдя достаточно далеко, замедлила шаг, чувствуя растерянность. Медленно идя вперед, снова и снова втолковывала себе: я обязательно смогу забыть!