Алые стены в Хогвартсе (СИ)

На пиру в честь начала учебного года Эйнар специально постарался сесть подальше от всех своих приятелей: увидев на вокзале Поттера, он вдруг понял, что ему теперь как-то очень неловко находиться рядом с Гарри. Но полностью избавиться от «мелких» ему не удалось, с ним рядом уселся Лонгботтом, стесняясь, как всегда, а напротив плюхнулась Джинни Уизли, надувшись, что ей не хватило места рядом с братьями. Она принялась трещать о финале квиддичного чемпионата, но внимательно (и восторженно) её слушал только Невилл, Эйнар же ушёл в себя. А затем, после традиционного распределения новичков и после ужина, встал с опять-таки традиционной речью ректор Дамблдор. Но не успел он продекламировать и половины, как в громовых раскатах, завывании ветра и блистании молний (снаружи Замка бушевала самая настоящая буря) в Большой Зал театрально ступил новый (точнее, очередной) учитель Защиты от Тёмных сил. Бывший мракоборец Аластор Хмури впечатлил своим появлением не только будущих учеников, но и некоторых преподавателей. Нимало не смущаясь под пристальными взглядами почти всех присутствующих, он поздоровался с ректором, уселся за учительский стол и принялся за еду. Дамблдор же продолжил свою речь и просто поразил всех учеников новостью о том, что после многолетнего перерыва возобновляется легендарный Турнир Трёх Волшебников, и проходить в этом году он будет не где-нибудь, а в Хогвартсе. Посреди воцарившейся тишины Фред Уизли невольно вскрикнул «Да ладно?! Шутите?!» и этим разрядил напряжение.

Несмотря на неоднократно повторённое предупреждение об ограничении возраста участников Турнира, не меньше 17 лет, Эйнар был уверен, что близнецы Уизли обязательно попытаются это обойти. И точно: мельком глянув на приятелей, он заметил, как они с решимостью на одинаково нахмуренных физиономиях принялись шептаться с Роном и, конечно, с Гарри.

— …Эйнар, а ты хотел бы поучаствовать в этом турнире, если бы смог? — спросил Невилл.

— Конечно, хотел бы. Это хорошая проверка, на что ты способен.

— Эх, я бы обязательно подал заявку на участие…

— Да? — Эйнар с удивлением взглянул на него. — Думаешь, тебя бы выбрали Чемпионом школы?

— Конечно же, нет! — хихикнул Лонгботтом. — Именно потому, что меня ТОЧНО не выбрали бы! Но я мог бы сказать бабушке, что я это сделал. Она стала бы уважать меня немножко больше, — он вздохнул. — Ведь она считает меня совсем никчёмным волшебником… Так же, как все вокруг.

Эвергрин усмехнулся и хлопнул его по плечу:

— Ты бы поменьше думал о мнении других. При всём уважении к твоей бабушке, жить-то тебе. Думай своей головой и поступай так, как лучше для тебя.

— А если я сделаю что-то, что другим не понравится?

— А это их проблемы. Ты не золотой галлеон, чтобы всем нравиться. Чтó бы ты ни сделал, кто-нибудь всё равно останется недовольным. А если вдруг всем понравится — то недоволен будешь ты сам. Так что, толика разумного себялюбия — именно то, что тебе нужно, Лонгботтом.

Невилл недоверчиво покосился на него, а Джинни, сидевшая напротив, хихикала и энергично кивала:

— Точно-точно, Невилл! Я выросла с шестью братьями! Если бы я старалась угодить каждому из них — давно бы с ума спрыгнула.

…В этом году Эвергрин гораздо больше радовался, что он староста. Несмотря на то, что он внезапно обнаружил, что многие девочки обращают на него внимание, больше всего он стремился оставаться в одиночестве. В учебники он и раньше «закапывался» не хуже Гермионы, а поскольку он был уже на предпоследнем курсе, никого из гриффиндорцев не удивляло, что Эйнара либо можно было видеть в гостиной между башнями книг, склонившимся с пером над свитками, либо… его вообще там не было. Обязанности — да и привилегии — старост весьма способствовали стремлению парня быть одному. Он никогда не отказывался от вечерних и ночных дежурств и всегда соглашался подменить кого-нибудь, а ванная комната старост вообще стала его любимым местом пребывания. Фред Уизли громогласно «беспокоился», что либо его друг от постоянного купания вылиняет в такое же белёсое существо, как глиста, ну, или Малфой («Что, в принципе, одно и то же», — ухмылялся Фред), либо у него жабры вот-вот вырастут, а Джордж «подозревал», правда, чуть потише, что Эйнар втюрился в русалку, и это именно она «сделала его красавчиком», а теперь Эвергрин тренируется жить под водой как его «пассия». Что, конечно, не исключало отращивание жабр, соглашался он с братом. Эйнар только усмехался, отмахивался от этих подначиваний и сбегáл в очередной раз на дежурство или в ванную.