Алые стены в Хогвартсе (СИ)

— Эйнар… — простонала она. — Я должна тебе кое-что сказать. Но не могла найти силы.

— Да что случилось-то? Я понял, у вас с мамой какие-то тайны… Вы уверены, что я должен знать их?

Миссис Дурсли со страхом и отчаяньем взглянула на парня — и опять разрыдалась. «Да что ж такое с ней?» — раздосадованно подумал он, шагнул назад в комнату и вопросительно посмотрел на плачущую женщину. Она вздохнула со всхлипом и вошла. Эйнар уселся на кровать, Петуния села на стул возле стола.

— Я не могу не сказать тебе правду. И сказать не могу.

— Ну, вы уж решите, пожалуйста, говорить или нет…

Такие слова могли быть приняты за грубость, но, видимо, такого толчка Петунии и не хватало. Слёзы всё так же текли безостановочно по её впалым щекам, но говорила она очень спокойно, даже отрешённо, и тихий её голос не позволял усомниться в том, что всё это правда. От первого слова до последнего.

— Сначала спрошу. Эйнар, ты волшебник?

Прямой вопрос требовал прямого ответа. Парень кивнул.

— Ты поэтому заставил Холли приехать сюда? Из-за Гарри? Ты считаешь его своим родственником?

— Да. Он мне троюродный племянник. А вы — моя троюродная сестра.

— Это не так.

…Петуния говорила долго. Эйнар слушал и молчал. Когда чувствовал, что от её слов ему отчаянно не хватает воздуха, он хватался за ворот пижамной куртки и судорожно сглатывал. Больше всего он хотел вскочить, заорать, начать крушить всё вокруг… Но он, тупо уставившись в пол, просто сидел и не издавал ни звука. Юноша чувствовал, как кипит магия внутри него, и боялся только одного, что не справится с выбросом. Но он как-то справился. Наконец, Петуния сказала «Прости», неловко коснулась ладонью его спутанных кудрей и, тихо ступая, вышла из комнаты. Эйнар так и просидел без движения, пока не забрезжил рассвет. То, что кипело и плавилось в его душе, казалось, застыло в некой форме. И ему ещё предстояло осознать, что же это за форма. И не только ему. Когда парень понял, что в состоянии вновь двигаться, он прошёл в ванную комнату и долго стоял под душем. Потом вернулся в комнату, переоделся и сложил вещи. Решительно прошёл к гостевой спальне и постучал. На пороге возникла Холли, зевая и улыбаясь:

— Ты чего вскочил в такую рань, милый?

— Собирайся. Поехали отсюда, — выдохнул он, нахмурившись.

— Что, вот прямо так, никому не сказав?

— Я… Петуния поговорила со мной сегодня ночью. Она наверняка догадается, почему нас нет. Я теперь всё знаю. Поехали.

— Ты… знаешь? — её глаза расширились в страхе.

— Знаю. Собирайся. Я ни минуты лишней в этом доме не останусь. Жду в машине.

Эйнар пошёл ко входной двери и не оглянулся. Не прошло и получаса, как их машина покинула Литтл-Уингинг.

— …И что же ты теперь знаешь, Эйнар? — осторожно спросила миссис Эвергрин.

— Что я не родной вам сын, — как-то очень буднично ответил юноша. Машина вильнула.

— И что теперь? — женщина даже не прятала страх в голосе. То, чего они с Йеном так боялись, всё-таки произошло…

— Ничего, — пожал плечами Эйнар. — То, что я приёмный, не мешало же вам любить меня. Почему это должно сейчас мешать мне любить вас? Ты по-прежнему моя мама. Папа — всё так же мой папа. А я — ваш сын.

====== Совсем другой Эвергрин ======

В Коукворт они заехали всего лишь забрать Йена и вещи и тут же отправились в Лондон, домой. Оставшись наедине с отцом, Эйнар сухо сообщил, что тайна его появления в семье Эвергринов для него больше не тайна. Йен не мог не испытать облегчения и ещё раз подивился, насколько же повзрослел его мальчик. Он с гордостью и благодарностью обнял его и почувствовал, как ровно бьётся сердце Эйнара. Успокоился ли Сигюрдссон? Конечно, да. Но отцовская любовь всё-таки колола его собственное сердце тревогой: не слишком ли много свалилось на подростка, не слишком ли внезапно пришлось тому повзрослеть… Йен и сам не мог бы объяснить, почему, но ему казалось, что сын… Да! Сын! Родной! Несмотря ни на что — родной!.. Так вот, ему казалось, что сын не так уж спокойно воспринял правду, как пытался показать ему и Холли. А может, он всё-таки зря тревожится?

В преддверии шестого, предпоследнего, года в Хогвартсе, Эвергрин-младший стал более серьёзно задумываться о том, чтó бы ему хотелось делать после учёбы. Несколько раз отец брал его с собой в Министерство, провёл краткие экскурсии по Департаментам, в первую очередь, конечно, по своему. Там Йен познакомил сына с Уилки Бикроссом, ещё довольно молодым волшебником, который, тем не менее, уже был старшим инструктором в Аппарационном испытательном Центре и проводил в Хогвартсе специальные подготовительные занятия по аппарированию (для шестикурсников, кстати). Молодые колдуны быстро нашли общий язык и долго болтали.