Алые стены в Хогвартсе (СИ)

Перед самым началом учебного года Эйнар решился пойти к магловскому парикмахеру и попросил, насколько возможно, избавить его от «детских» кудряшек. Мастер внял просьбе юноши, и теперь Эйнар надеялся, что с новой короткой стрижкой старым прозвищем его будут называть разве что Фред и Джордж Уизли, в насмешку. Не то, чтобы прозвище ему надоело, просто он по многим причинам считал, что прежнего «Кудряшки Сью» уже нет. По возвращению из парикмахерской Эйнар долго и придирчиво разглядывал себя в зеркале, чего ранее никогда не делал. Удивлённая Холли, пряча улыбку, остановилась позади него.

— Мама, что скажешь? — наконец задумчиво вымолвил юноша, ухватил одну из только что уложенных наверх и назад кудрявых прядок, оттянул её до носа и отпустил. — Я теперь красивый?

Миссис Эвергрин счастливо улыбнулась:

— Почему «теперь»? Ты и был красивый.

— Ну, да, — усмехнулся Эйнар, — какая мать скажет сыну, что он некрасивый…

Холли подошла к нему, обняла и положила подбородок ему на плечо. В зеркало теперь смотрели две пары орехово-карих глаз. Парень ещё раз отметил, что кроме цвета глаз, сходства с матерью было не много. Он поморщился от этой мысли, и Холли тут же это поняла и отстранилась.

— Красота в глазах любящего — это, конечно, верно. Но ты и на самом деле вполне симпатичный юноша. И эта стрижка тебе идёт, она тебя совсем переменила…

…Так что, в «Хогвартс-экспресс» 1 сентября действительно садился совсем другой Эйнар Эвергрин. Но если перемены в его душе были пока едва ясны ему самому, изменения в его внешности, похоже, заметили все, кто хоть мало-мальски был с ним знаком.

Оказавшись на платформе Девять и Три четверти, парень присел возле своего сундука, чтобы завязать шнурок на кроссовке, и пока он так сидел, мимо него шли ученики Хогвартса, и однокурсники, и те, кто был курсом-двумя младше.

— Привет, Эйнар! Вау, Эвергрин сменил причёску! — эти и подобные приветственные слова летели со всех сторон, причём, если кто и посмеивался, то… уж никак не девчонки…

Эйнар встал, он чувствовал, что неудержимо краснеет от смущения.

— …Это что у тебя на голове, Эвергрин? Червяки на тусовке?

Ну, а так мог сказать только один его знакомый. Нахальный слизеринец Драко Малфой. Действительно, это был он, как всегда в сопровождении своих подпевал Крэбба, Гойла и Паркинсон. Эвергрин нахмурился:

— Если ничего в моде не понимаешь, Малфой, так лучше помалкивай и не позорься. И побольше уважения к старосте, а то ещё год не начался, а Слизерин уже баллы потеряет благодаря тебе.

— Вот именно, что год ещё не начался, — ухмыльнулся Драко, — мы даже ещё не в поезде, так что ты пока не имеешь право снимать баллы.

— …Йенссон, у тебя проблемы? — раздался за его плечом знакомый голос. Из-под арки на платформу высыпали Уизли: Фред, Джордж, Рон и Джинни, а также Гарри Поттер и Гермиона Грэнджер.

— Да не то, чтобы проблемы… — скривился Эйнар. — Просто какие-то слизеринцы гриффиндорского старосту не уважают.

— Ну-ка, староста, отвернись на минутку, — продолжил Фред и покосился на сестру: — Джин, ты, кажется, давно не практиковала свой Летучемышиный сглаз. Спорим, ты его забыла?

— Это я-то забыла?! — рыжая девчонка тряхнула кудрями, прищурилась и, поддёрнув рукава вязаной кофты, полезла в карман за палочкой. Малфой чуть попятился, его свита встревоженно переглянулась. Джинни окинула взглядом Эйнара: — Староста, а ты точно отвернёшься?

Тот широко улыбнулся:

— Да мне только что любезно напомнили, что я пока не могу никого штрафовать, а потому — полный вперёд, мисс Уизли!

Если бы Эвергрин не знал, что аппарированию начинают учить только на шестом курсе, он подумал бы, что слизеринские четверокурсники дезаппарировали, так быстро они исчезли в толпе. Гриффиндорцы дружно рассмеялись. Эйнар хлопнул по ладоням близнецов, помахал с улыбкой остальным и пошёл вдоль состава в первый вагон, где были купе для старост. И опять он замечал, что почти все девочки, как только он приближается, начинают шушукаться и хихикать… «Интересно, а раньше они обращали на меня внимание?» — невольно подумал юноша.