Алые стены в Хогвартсе (СИ)

Он уже совсем собрался было идти искать эту таинственную Комнату, как вдруг в Хогвартс прибыл Министр Магии Корнелиус Фадж и арестовал привратника Хагрида, а ректор Дамблдор был временно отстранён от должности Советом попечителей. Нападения прекратились, и замещающая ректора профессор МакГонаголл возвестила, что экзамены будут проводиться как обычно, поскольку профессор Дамблдор распорядился продолжать, насколько это возможно, занятия своим чередом. А затем новая волна ужаса накрыл Хогвартс. Под пугающей надписью, с которой всё началось, появилась ещё одна, тем же почерком: «ЕЁ СКЕЛЕТ ОСТАНЕТСЯ ТАМ НАВЕЧНО!» И все узнали, что таинственный монстр унёс с собой в Тайную Комнату ученицу. Единственную дочь семьи Уизли, Джинни.

…Наверное, то был самый страшный день в жизни всех братьев Уизли. Они сидели вместе в уголке гриффиндорской гостиной и не могли сказать друг другу ни слова. Рядом с ними оставались только их друзья, Гарри Поттер и Эйнар Эвергрин. Они тоже молчали. Первым не выдержал Перси. Он сходил отправить сову родителям, а затем поднялся в спальню. Ни один вечер не тянулся так долго, ни разу гриффиндорская гостиная не была так полна народом и… тишиной. На закате Фред и Джордж, не в силах больше сидеть сложа руки, тоже побрели в спальню. Эйнар, обняв обоих за плечи, пошёл с ними.

Конечно же, никто из них не мог спать. И вообще, вряд ли в Хогвартсе кто-либо спал в эту ночь. Поэтому разнёсшийся по всему Замку торжествующий голос… ректора Дамблдора, возвестивший, что всё благополучно закончилось, девочка вернулась живой, чудовище повержено, и Тайная Комната запечатана навсегда, а потому все НЕМЕДЛЕННО приглашаются в Большой Зал на пир, никого не разбудил.

…Все сидели за столами в пижамах или халатах, празднество длилось до рассвета. Эйнар почувствовал, что глаза наполняются слезами, когда увидел, как к маленькой рыжей девчонке бросились с объятиями её братья: долговязые Перси и Рональд, коренастые Фред и Джордж. Он искренне радовался вместе с ними, но к этой радости почему-то примешивалось какое-то тоскливое чувство. Проснувшись на следующий день раньше всех, он сразу помчался в коридор, где всё началось. И замер: надписи больше не было.

Эвергрин знал, что вряд ли сможет когда-нибудь забыть те ощущения. Даже сейчас, спустя два года, он с лёгкостью вызвал их в себе — и содрогнулся, как тогда, когда впервые увидел алые буквы на стене.

…А следующим летом весь магический мир был взбудоражен известием о побеге из колдовской тюрьмы, Азкабана. Это был единственный случай, когда заключённый, просидевший там более десяти лет, сумел покинуть её «гостеприимные» стены, обманув жутких стражей, дементоров. Да и личность этого заключённого вызывала страх: Сириус Блэк, ближайший приспешник Тёмного Лорда, убивший одним заклинанием тринадцать человек прямо посреди магловского Лондона. Где бы ни встречались в эти дни хотя бы двое волшебников, они сразу же начинали обсуждать именно эту весть и гадать, где мог бы прятаться убийца, и что он хочет предпринять. Даже в магловских новостях по телевизору каждый день показывали страшного, лохматого измождённого сбежавшего Блэка с предупреждениями не приближаться к нему, а немедленно сообщить в полицию. Но, разумеется, о том, что он колдун, не было ни слова.

Йен приходил с работы всё более мрачным и измотанным, а его встречала напуганная новостями Холли. Собственно, в каждой семье волшебников Англии этим летом царила похожая гнетущая атмосфера. Эйнар, конечно, видел новости и замечал, насколько мрачен отец. Ему нетрудно было сложить два и два.

— Папа, можно тебя спросить?

— Эйнар, давай потом, — устало вымолвил мистер Эвергрин, отодвигаясь от стола после ужина, — я жутко вымотан.

— Я не хочу говорить при маме.

— Ну, ладно, говори, пока она ушла посуду мыть… Что случилось?

— Это ТЫ скажи, что случилось. Телевизор раскалился от новостей о сбежавшем убийце. Скажи, он — колдун, да? Ты поэтому так устаёшь? Твоё министерство на ушах стоит, верно?

Йен тяжело вздохнул, в который раз удивившись проницательности сына.

— Всё так. Только не говори матери. Она будет ещё больше волноваться.

Подросток кивнул. Отец посмотрел на него так, словно увидел впервые. Он и не замечал, оказывается, что его малыш уже вырос… В росте он, конечно, прибавил не много, но плечи развернулись, кудрявая чёлка явно выстрижена самостоятельно, чтобы скрыть прыщи, над губой и на подбородке уже обозначились волоски, да и голос ломается…

Как ни устал Йен, он нашёл силы встать и обнять своего повзрослевшего сына. Они ушли в комнату Эйнара.

— Сын, я… Я боюсь за тебя, — внезапно сказал мистер Эвергрин.

— Почему?

— Ты растёшь, тебе нужно больше свободы… Я знаю, ты считаешь, что уже умелый волшебник и можешь, если что, постоять за себя и защитить других, что ты со всем сможешь справиться…

— Ну, да, это так…

— Прошу, будь осторожнее. Ты — единственное, что есть у нас с Холли… Пожалуйста, всегда помни это и береги себя…

— Я знаю, папа. Я тоже вас очень люблю, но почему ты так говоришь? Что может мне угрожать?