Алые стены в Хогвартсе (СИ)

После игры в гриффиндорской гостиной праздновали ещё одну победу команды, близнецы Уизли, Джордан и Эвергрин притащили множество всякой снеди из кухни, но потом Эйнар с подбитым глазом предпочёл слинять в спальню. Лонгботтом, Крэбб и Гойл, кстати, всё ещё пребывали в лечебнице, а Гарри, Рон и Гермиона опять куда-то скрылись.

…Прошло ещё какое-то время, и произошло невероятное. Поначалу, когда гриффиндорцы проходили по холлу на завтрак мимо гигантских «песочных» часов, показывающих достижения факультетов на начало дня, никто из них не мог поверить собственным глазам: как так могло случиться, что испарились целых сто пятьдесят очков?! А затем поползли слухи. Это Гарри Поттер, знаменитый Гарри Поттер, герой последних двух квиддичных матчей, потерял все эти баллы. Он, и ещё пара его безмозглых дружков-первокурсничков.

Поттер, который успел стать самым популярным учеником школы и предметом восхищения многих, стал теперь последним изгоем. Где бы Гарри ни появлялся, все сразу же начинали показывать на него пальцами и, даже не понижая голоса, ругать его. Слизеринцы же, наоборот, при виде его начинали аплодировать, свистеть и выкрикивать: «Спасибо, Поттер, премного тебе обязаны!»

Гермиона и Невилл также страдали. Конечно, им не было так плохо, как Гарри, поскольку они не пользовались такой популярностью, но с ними тоже никто не разговаривал. Даже всепонимающий Эвергрин хмурился и отходил прочь, когда кто-то из «изгоев» оказывался рядом. Хорошо, что близились экзамены, и ученики Хогвартса, позабыв про всё остальное, почти всё свободное время либо торчали в библиотеке, либо зубрили в гостиных.

А потом с жаркими и душными первыми днями лета настала горячая пора экзаменов. Для Эйнара они особого труда никогда не составляли, ведь он хорошо учился в течение года и поэтому на экзаменах волновался гораздо меньше остальных.

И вот неделя экзаменов закончилась, и все до единого ученики высыпали из замка, вспоминая, что такое свобода, солнечный свет и свежий воздух. На берегу озера Эйнар Эвергрин и Перси Уизли пытались отвлечь дёргающегося Невилла, который тяжелее всех перенёс свои первые магические экзамены. Близнецы Фред и Джордж вместе с Ли Джорданом дёргали за щупальца гигантского кальмара, выплывшего погреться на мелководье.

— Никакой больше учёбы! — радостно завопил Рон, растягиваясь неподалёку на траве. — Эй, Гарри, гляди веселей, впереди целая неделя до того, как мы узнаем, насколько плохо мы ответили, а сейчас уже не о чём беспокоиться.

Гарри потёр лоб.

— Хотел бы я знать, что это означает… — заявил он в сердцах. — Шрам продолжает болеть… Он, конечно, и раньше болел, но никогда так долго.

…После ужина весь факультет допоздна сидел в гостиной, делясь впечатлениями от экзаменов и планами на лето. Только с Поттером и его друзьями никто не разговаривал. По-прежнему. И это был первый вечер, когда «изгои» считали, что это даже к лучшему. Гермиона зарылась в свои конспекты. Гарри и Рон почти не говорили друг с другом, оба сидели на диване, поглядывали по сторонам и ёрзали, словно на иголках. Медленно пустела гостиная, ученики постепенно уходили в спальни. Последними, зевая и потягиваясь, пошли к лестнице Эвергрин и Джордан. Эйнар не смог заснуть сразу, а всё потому, что близнецы запустили ему в одеяло с десяток мышей. «Кудряшка Сью» выловил всех зверьков, привязал магией четырёх из них в тапках близнецов, собрал, ухмыляясь, остальных за хвосты в пучок и понёс в коридор выпускать. Едва открыв дверь в гостиную, он внезапно услышал, что там идёт полным ходом какой-то спор. Эйнар прислушался. Голос Лонгботтома прозвенел отчаянной решимостью:

— Я не дам вам уйти. Я… я буду драться!

— Невилл! — заорал голос Рона Уизли. — Отойди и не будь идиотом!

— Я не думаю, что должен позволить вам нарушать ещё какие-либо правила. Так что, не называйте меня идиотом! И, вообще-то, это вы научили меня противостоять другим людям!

— Да, но не нам же… — Рон явно терял терпение, — Невилл, ты с’час сам не понимаешь, что делаешь!

— Ну, давай же, ударь меня! Я готов!

И тут вдруг заговорила Грэнджер:

— Невилл, я очень, очень сожалею… Петрификус Тоталус!

Эйнар выскочил в гостиную и замер при виде обездвиженного Лонгботтома. Он даже растерялся, то ли ему помогать мальчику, то ли гнаться за троицей друзей, которые, судя по всему, собрались совершить что-то безрассудное. Потом он всё-таки высунулся в коридор, тем более, что мыши ожили и отчаянно пищали, вися на хвостах. В коридоре, разумеется, было пусто. Эвергрин выпустил мышей и вернулся к Невиллу. Сняв заклятие, он усадил рыдающего Лонгботтома на ближайший диван. Слушал его сбивчивые объяснения и понимал едва ли два слова из десяти: «Запрещённый коридор… Филч… Снейп… Трёхголовая собака (Мерлин Великий!)… Люк в полу… Охрана… Они хотят…»

— Невилл, успокойся. Ты знаешь, чтó именно в том коридоре?

— Со… собака. Тр… трёх-голо-вая…

— Это я понял. Она охраняет люк. А что тáм, в этом люке?

— Не… не зна-а-аю… Но это очень опасно, Эй-эйнар, пойди, спаси их!