Алые стены в Хогвартсе (СИ)

— Так, хватит реветь, соберись, Лонгботтом! — рявкнул шёпотом Эвергрин. Невилл сжался и посмотрел на него круглыми глазами. Тем не менее, слёзы у него высохли. — Бери свою палочку и пошли посмотрим, можем ли мы помочь… твоим друзьям.

Оба мальчика со всех ног бросились к Запрещённому коридору. Дверь была закрыта, но не заперта. Заглянув внутрь, Эйнар с содроганием действительно увидел огромную зверюгу, которая кружила на одном месте и шумно нюхала распахнутую крышку люка. Все три головы глухо рычали. Эвергрин отшатнулся, захлопнул дверь и привалился к стене.

— Невилл, ты знаешь, как твои друзья ухитрились пройти мимо пса?

Лонгботтом помотал головой.

— Тогда мы не сможем им помочь. Пошли обратно.

Невилл всхлипнул.

— Да ладно, они же не погибли, они пролезли в люк. Будем надеяться, у них хватило мозгов подготовиться к этой безумной затее…

Наутро весь Замок знал, что Гарри Поттер сражался с профессором Квирреллом, учителем Защиты от Тёмных сил, который, обезумев, хотел убить мальчика. Зачем и что произошло, никто толком не знал, идеи высказывались одна причудливее другой. Рон Уизли и Гермиона Грэнджер тоже ничего не знали (или делали вид), но очень беспокоились за Гарри, который провёл три дня в лечебнице.

…Вся Школа собралась в Большом Зале на подведение итогов года и вручение Кубка Школы. Зал был украшен в зелёной и серебряной гамме Слизерина, знаменуя завоевание им Кубка факультетов седьмой год подряд. Огромное полотнище со слизеринской змеёй заняло почти всю стену позади стола преподавателей. Когда Гарри появился в дверях, сначала все замолчали, а потом заговорили все разом. Он проскользнул на место за гриффиндорским столом между Роном и Гермионой, изо всех сил пытаясь не обращать внимания на встающих, чтобы поглазеть на него, учеников. Невилл, который все эти дни ни на шаг не отходил от Эвергрина, пожирал всех троих взглядом. Тут поднялся Дамблдор. Гомон тут же стих.

— Итак! Завершён ещё один учебный год! — провозгласил радостно ректор. — Но позвольте мне, по-стариковски, прежде, чем все мы вонзим зубы в великолепные яства, произнести небольшую речь. Что за год у нас был!.. Смею только надеяться, что ваши головы немного наполнились, по сравнению с тем, что было. Ну, у вас впереди целое лето, чтобы проветрить их как следует до начала следующего года. А теперь, как я понимаю, пришло время подвести итоги соревнования за Кубок факультетов. Ситуация такова: на четвёртом месте — Гриффиндор с трёмястами двенадцатью баллами. На третьем — Пуффендуй, с трёмястами пятьюдесятью двумя баллами. У Когтеврана четыреста двадцать шесть очков, и у Слизерина — четыреста семьдесят два.

Ураган воплей восторга и аплодисментов вознёсся от стола Слизерина. Гарри мог видеть, как Драко Малфой лупит кубком по столу — и это было для него удручающее зрелище.

— Да, да, хорошая работа, Слизерин, — произнёс Дамблдор. — Тем не менее, последние события также должны быть приняты во внимание.

Шум опять стих. Улыбки слизеринцев чуть пригасли.

— Итак, — продолжил Дамблдор, — тут у меня есть несколько поправочек с баллами… Дайте-ка взглянуть… Да! Во-первых, мистеру Рональду Уизли…

Рон залился багрянцем, напоминая редиску, подгоревшую на солнце.

— …за самую выдающуюся шахматную партию в Хогвартсе за последние несколько лет, я присуждаю Гриффиндору пятьдесят очков!

Овации Гриффиндора взлетели к заколдованному потолку, заставив мигать на нём все звёзды. Было только слышно, как Перси кричал другим старостам: «Да-да, знаете, это мой брат! Мой младший братишка! Он справился с гигантскими шахматами МакГонаголл!»

Наконец, снова всё стихло.

— Во-вторых, мисс Гермионе Грэнджер, за холодную логику, победившую пламя, я присуждаю Гриффиндору пятьдесят очков!

Гермиона моментально спрятала лицо в ладонях. Гриффиндорцы в жутком волнении то вставали, то садились на скамейки, ведь добавилось уже сто очков!

— В-третьих, мистеру Гарри Поттеру… — сказал Дамблдор, и весь зал окутала полная тишина, — …за истинное самообладание и отчаянную храбрость, я присуждаю Гриффиндору… шестьдесят очков!

Шум поднялся просто оглушительный. Если кто-нибудь был в состоянии в таком гвалте заниматься арифметикой, он понял бы, что Гриффиндор имел теперь четыреста семьдесят два балла, ровно столько же, сколько и Слизерин! До Кубка было рукой подать, и если бы только Дамблдор дал Гарри всего на одно очко больше!..

Ректор воздел руку. Тишина воцарилась мгновенно.

— Существуют несколько видов храбрости, — произнёс он, улыбаясь. — Необходима большая смелость, чтобы противостоять врагам, но ещё бόльшая смелость — противостоять друзьям. И поэтому я присуждаю десять баллов… мистеру Невиллу Лонгботтому!