Алый Первоцвет возвращается

В это время из темноты вновь возникла фигура несчастного старого калеки. Посмотрев вслед быстро удаляющейся женщине, он через некоторое время скинул горб, с наслаждением распрямился, встряхнув своими мощными плечами, и облегченно вздохнул. Затем, мягко откашлявшись, отстегнул деревянную ногу, подвесил ее рядом со своим горбом, перекинул через плечо и направился в противоположную от моря сторону. После чего, поднявшись по Хай-стрит, окончательно растворился в темноте…

Когда Бертран Монкриф проснулся, сквозь незашторенное окно уже вовсю светило восходящее солнце. Он почувствовал, что его немного знобит от холода, тело же затекло от неудобной позы. «Я заснул… здесь… в этой комнате. Где-то здесь должна быть Тереза. Она обещала прийти… а я заснул. Как дурак…»

Окончательно проснувшись, он быстро вскочил на ноги. Из его руки выпал сложенный листочек бумаги. Эта бумажка в первый момент показалась ему продолжением бредового сна. Но она, эта призрачная вещица, все же лежала у его ног на посыпанном песком полу, и он нагнулся, чтобы поднять ее дрожащей рукой.

С каждой минутой света в комнате становилось все больше. Обращенное на юго-восток окно открывало вид на далекий порт и открытое море. Подойдя к окну, Бертран широко распахнул его и, едва сдерживая нервозность и возбуждение, рискнул наконец развернуть таинственное послание.

«Одна добрая душа вызвалась позаботиться обо мне. Она предложила, поскольку в харчевне не оказалось свободной комнаты, место в своем коттедже, находящемся неподалеку отсюда. Где именно это находится, я пока не знаю. По поводу Вас я договорилась с хозяином харчевни; он не будет Вас беспокоить. Завтра Вы вместе с семейством Серваль отбудете в Лондон. Я приеду туда несколько позже. Так будет лучше. В Лондоне Вы сможете найти меня в доме мадам де Невшато, близкой знакомой моего отца. Ее адрес: площадь Сохо, 54. Мадам предлагала мне свое гостеприимство еще тогда, когда у меня была возможность путешествовать в свое удовольствие, она примет меня и сейчас, когда я оказалась в нищете и в изгнании».

Под всем этим стояла подпись Терезы.

Письмо настолько жгло руку Бертрану, что он не мог более оставаться в помещении. Кое-как нахлобучив шляпу, он выскочил на улицу.

Когда незадачливый патриот добрался до гавани, солнце уже пылало вовсю. На фоне прозрачного неба мягко покачивался силуэт грациозной шхуны. Ее поднятые расправленные паруса сверкали, словно позолоченные крылья. Бертран долго и неотрывно смотрел на них, думая о загадочном Сапожке Принцессы и о том чудовищном оскорблении, которое тот нанес его возлюбленной. Затем жестом, столь характерным для его нации, он медленно поднял кулак и погрозил сверкающей яхте.

Глава XIX. Встреча

Для Маргариты этот прекрасный майский день, как и бывает обычно у всех счастливых людей, закончился слишком быстро. Его последние часы протекали в нарастающей досаде, печали, озабоченности, но вместе с тем и с вызывающим приветствием вечной и непреодолимой неизбежности.

Самыми ужасными были последние полчаса, когда она стояла на пристани и неотрывно следила за уменьшающимся крошечным пятнышком яхты, уносившей ее мужа для исполнения долга во имя сострадания и самопожертвования, оставляя ей в удел опустошенность и одиночество.

– Разве сэр Перси не был сегодня ночью с вами, дорогая леди Блейкни?

– Со мной? Ну что вы, храни вас Бог, конечно же, нет. Я не вижу его уже три недели, повесу!

Когда леди Блейкни находилась в Ричмонде, Лондоне или Бате, сэр Перси охотился, рыбачил или катался на яхте – как это и было принято. А когда тот появился в обществе, всегда улыбающийся, элегантный, изысканный, Маргарита едва обращала на него внимание, превращая мужа лишь в мишень для милых и шаловливых острот. Каких сил стоило леди Блейкни исполнение этой роли, было известно лишь очень немногим людям. Да и подлинное имя одного из величайших героев последних лет до сих пор еще мало кому было известно в его стране, однако враги его уже хорошо знали.