Алый Первоцвет возвращается

– Сапожок Принцессы, мой миленький, после того, как вынул вас из моей квартиры, подкинул на ближайший пост анонимный донос, обвинив меня в том, что я предательски укрываю у себя Монкрифа, который хочет убить находящегося в этот момент у меня в гостях Робеспьера.

Крик ужаса вырвался у Бертрана.

– Это невозможно!

– Шеф комиссариата, рискуя жизнью, предупредил меня. Благодаря ему и моему преданному слуге я смогла убежать из Парижа. Я проделала невероятно длинный путь среди всевозможных лишений и унижений. Меня совершенно случайно еле живую подобрало в море какое-то английское судно и доставило в эту харчевню. – Сказав все, красавица откинулась на уютную спинку широкого кресла, и тело ее стало сотрясаться в жестоких рыданиях. Затем, несколько успокоившись, она попыталась улыбнуться сквозь слезы своему обескураженному собеседнику.

– Так что, Бертран, мой миленький, – печально сказала она, – вы можете убедиться, что ваш Сапожок Принцессы настолько же беспощаден в ненависти, насколько бескорыстен в любви.

– Но почему? Почему? – горестно недоумевал юноша.

– Почему он ненавидит меня? – с легким вздохом переспросила Тереза. – Должно быть, просто не знает, что с того момента, как я вручила свою судьбу Тальену, я тоже посвятила жизнь спасению невинных жертв нашей революции. Сапожок совсем забыл о том, как я рисковала жизнью в Бордо, спасая всех тех, к кому он и сам так неравнодушен. Конечно же, это, возможно, всего лишь недоразумение, – с мягкой покорностью продолжала она, – но это едва не лишило меня жизни.

Тереза бросила взгляд на часы. Было уже почти десять. Она, сконфуженная и немного испуганная, вскочила на ноги.

– Надо бы договориться с дочерью хозяина о постели. Я так устала сегодня. А что собираетесь делать вы?

– Если мне позволит хозяин, я буду всю ночь сидеть в этой комнате. – После этих слов Бертран тяжело вздохнул. Он устал даже более чем мог себе представить.

Оставшись один, он, словно в бреду, бормотал:

– Она обещала вернуться и пожелать «спокойной ночи»… Пройдет еще несколько минут… Но как медленно тянутся эти минуты… А я так устал…

Бертран перешел в конце концов на жесткую и неудобную, набитую конским волосом софу, на которой решил провести эту ночь, и взглянул на часы. Лишь три минуты прошло с момента ее ухода… Нет, нет, она не задержится… Еще совсем немного, быть может, минуту, две… несколько…

Но тяжелые веки слипались. «Я все равно услышу, когда она придет…»

Глава XVIII. Ночь и утро

Немного подождав в коридоре и убедившись, что Бертран не подглядывает за ней, Тереза осторожно направилась к выходу. Входная дверь оказалась запертой изнутри. Открыв ее, испанка стала пристально вглядываться в окружающую темноту. Но едва лишь она решилась ступить на крыльцо, как чей-то мягкий и весьма фамильярный голос окликнул ее по имени.

– Гражданка Кабаррюс.

Тереза разглядела человека в темной одежде и высоких ботфортах.

– Только не здесь, – шепотом остановила она его. – Лучше давайте пройдем на пирс. Ждите меня там, мой маленький Шовелен, я скоро буду. У меня есть многое что рассказать вам.

Тот молча повиновался. Испанка решила подождать, пока маленькая темная фигурка не растворится окончательно в темноте в направлении к Пенту. На улицах уже почти никого не было, лишь невдалеке прогуливалась небольшая группа пьяненьких моряков, горланя непристойные песни и приставая к прохожим, да какой-то припозднившийся лоточник, сильно уставший от долгой и бестолковой торговли, понуро брел в свою жалкую лачугу. Когда тот проходил совсем рядом, Тереза обратила внимание на его деревянную ногу и тяжелый горб, от которого бедняга согнулся едва ли не вдвое. Несчастный протянул к ней свою грязную руку и жалобно запричитал:

– Смилуйтесь, добрая барыня! Купите хотя бы что-нибудь у бедного старика! Хотя бы кусочек черствого хлеба!

У него был чрезвычайно жалкий и заброшенный вид: редкие седые волосы развевались от ветра, а бесцветное лицо, покрытое испариной, сверкало в лунном свете металлическим блеском.

Тереза, несколько напуганная и ничуть не расположенная к милосердию в этот весьма неранний час, резко повернулась и вошла обратно в харчевню, сопровождаемая злобными проклятиями несчастного.

Стараясь быть все так же предельно осторожной, Тереза заглянула в гостиную, где только что оставила Бертрана. Тот уже лежал на софе и крепко спал.

На столе, что стоял посередине комнаты, лежали ручки, листы бумаги и стояла чернильница. Бесшумно, словно мышь, испанка проскользнула в комнату и быстренько написала несколько слов, после чего аккуратно сложила послание и осторожно сунула его в стиснутый кулак спящего молодого человека. Затем, так же беззвучно выскользнув обратно, она вновь вышла на крыльцо, несколько запыхавшаяся, но весьма довольная собой.

Бертран даже не шелохнулся, и вокруг никого не было. Переведя дыхание и уже больше ни о чем не раздумывая, Тереза направилась к Пенту.