Алымов

В конце концов, однажды прямо в кабинете очередного проверяющего с Аркадием на нервной почве случился острый гипертонический криз, и его немедленно пришлось госпитализировать. Проверки на некоторое время поутихли. Когда он вышел из больницы, на состоявшемся тут же семейном совете все его близкие родственники настояли, чтобы он до лучших времен отказался от всяких кооперативных глупостей, которыми серьёзный, культурный и образованный человек вряд ли станет заниматься вообще. А если Аркадий подался в кооператоры, значит он что, ни то, ни другое и не третье, то есть и необразованный, и некультурный, и несерьёзный? А если ещё раз, да покрепче прихватит очередной приступ? Где же ответственность перед семьёй, детьми, которых ещё вырастить надо, на ноги поставить? Аркадий, и впрямь чувствовавший после происшедшего нешуточно затянувшуюся физическую слабость, согласился временно, как он надеялся, поработать в относительно спокойных государственных структурах. Отец-профессор помог ему устроиться на должность инструктора горкома партии, и он без особого удовольствия, с надеждой при первой же возможности покинуть эту дышавшую уже на ладан организацию, окунулся в блеклые будни среднестатистического линейного партийного работника городского масштаба. Круглую печать и всю документацию кооператива он передал его новому председателю – своему верному другу Ивану Семёнову.

Оставшись в кооперативе вдвоём, без Аркадия, Иван и Андрей, учитывая всю уважительность причин выбытия друга, не стали отторгать его как компаньона, оставив третьим полноправным пайщиком неофициально, на джентльменских, что называется, началах. С превеликим трудом, использовав все свои знакомства в местных средствах массовой информации и иных структурах, Иван сумел с помощью привлечённого к своей проблеме общественного мнения отстоять и оставить за кооперативом на означенный в договоре рабочий год арендованные в плодопитомнике «Лесогорский» два гектара пашни, на которой вот-вот готово было зазеленеть нежными ростками их будущее благосостояние.

В один из солнечных апрельских дней, как только сошёл последний снег, они с Андреем подъехали на машине к вожделенному участку. И – Боже мой, что же ошарашенные представшей пред их очами картиной кооператоры-арендаторы увидели на поле! Всё село, от мала до велика, кто в сапогах, кто – в калошах, с листками бумаги, тетрадками, блокнотами, ручками и карандашами в руках месило, еле передвигая ногами по участку, ещё не высохший жирный чернозём и скрупулёзно подсчитывало всходы: сколько же проклятые кооператоры намеревались огрести неправедных миллионов.

Андрюха Селиванов, не устояв перед комичностью ситуации, покатился было со смеху:

– Прям, как у Высоцкого11: «Вань, погляди, какие клоуны!»

Но, увидев, как окаменело лицо ставшего вдруг мрачнее тучи Ивана, он

запнулся и мгновенно прекратил веселье.

– Эти клоуны, Андрюша, нам ещё покажут, где раки зимуют. Придётся где-то брать пару-другую хороших собак, ружья и охранять нашу землицу круглосуточно. Поставим здесь палатку, или приволокём откуда-нибудь на время вагончик. По очереди, вахтовым методом, будем жить тут безвылазно, до сентября, пока не выкопаем все саженцы. Вот и проблема прополки между делом решена. Не наскоком, а планомерно станем мотыжить. Сорняки даже не будут успевать разрастаться. Всё понял?

– Понял, Ваня! Как говорил один мой знакомый кооператор: «Где пахнет большими деньгами, там всегда жди больших проблем».

Лесогорск – Москва,

осень 1989 г.