Алымов

Ну и хорошо, что не поступил, – успокоительно рассуждал сам с собой Георгий. – Сколько вон людей плохо кончают или просто теряют многие годы на переучивание, жизненную переориентировку, и так далее, из-за однажды ошибочно выбранного образования. Не идёт сочинительство, значит и не нужно ему это. Не лучше ли целиком и полностью сосредоточиться на чём-то таком, что не только наиболее продуктивно в продвижении к вершинам этой бренной жизни, но и хорошо, с лёгкостью получается. То есть на том, что тебе дано, а ещё лучше – дано именно тебе как никому другому.

Поэтому, ляд с ними, брошенными, пусть и после колоссальных усилий на их освоение, спортом и журналистикой. Ведь, чтобы там и там добиться не каких-то поверхностных результатов вроде очередного увеличения мускульной массы тела в первом случае и удачно написанной статейки во втором, а чего-то всамделишно-существенного вроде славы, восторга поклонниц и материальных благ, нужны незаурядные данные и такая же незаурядная работоспособность, отречение от многого во имя результата. А если (Георгий, надо отдать ему должное, достаточно трезво оценивал степень своей одарённости в чём бы то ни было) природа дала тебе не выдающиеся сверхспособности в каких-то конкретных сферах человеческого творчества, а просто хороший ум и крепкое здоровье? Так это-то, наверное, ещё лучше. Вот и радуйся, чудак! На свете столько видов деятельности, где этот не такой уж, кстати, и частый подарок природы – ум плюс здоровье в одном организме – можно применить так, что многие талантливые баловни судьбы могут ведь остаться и позади.

Конкретно же взятому Георгию дадено ума и здоровья, не будем гневить Бога, предостаточно. Во всяком случае для того, чтобы заставить менее умное большинство уважать его, Георгия Ивановича Скоробогатова. А если и не уважать, то хотя бы бояться. Бояться – даже лучше, больше заискивать будут! Как перед тем же прокурором-отцом школьного медалиста.

И отвёз Георгий, не ломая больше голову, документы в приёмную комиссию Всесоюзного заочного юридического института. Партбилет члена КПСС помог и здесь, и ещё до окончания вуза Скоробогатов был уже полноценным Георгием Ивановичем на штатной службе в ОБХСС городского управления внутренних дел (до этого сначала примерный комсомолец, а позже молодой коммунист Скоробогатов сотрудничал с органами лишь нештатно, как тайный, но убеждённый в правоте своего

благородного дела агент-осведомитель).

Службу эту, посвящённую борьбе с хищениями социалистической собственности, он избрал сразу и безоговорочно как самую сытную из всех возможных в данном ведомстве. Поспорить с нею по уровню «левых» доходов могла, пожалуй, только служба ГАИ – государственная автоинспекция, но и то лишь непосредственно в бумажных денежных знаках. По степени же прямого и практически беззатратного доступа к дефицитным продуктам, товарам и услугам – вряд ли: даже самые матёрые «гаишники» в большинстве своём весь сверхдефицит добывали для себя и своих начальников через тех же братьев-«обэхаэсэсников».

Довольно быстро и без особых сложностей Георгий Иванович достиг майорского чина, и через считанные годы после начала службы имел многое из того, о чём когда-то так мечтал: дом – полная чаша с частыми показушно-пышными застольями для знакомых и родственников (друзей у Скоробогатовых почему-то совсем не было), жена – красивая холёная домохозяйка, та самая когда-то юная трудолюбивая заводская секретарь-машинистка, теперь не имеющая ни малейшей необходимости где-то служить, чтобы заработать на хлеб насущный, и полностью посвятившая себя семье – мужу и детям. Дочки – пристроены в престижных учебно-воспитательных учреждениях. Любовницы…

Вот здесь-то Георгий Иванович по-настоящему отвёл душу! Не в общераспространённом, конечно, смысле. Он без каких-либо оговорок любил первую в своей жизни женщину – жену Люсьену. Любил искренне и, насколько позволял его мужской темперамент, горячо. Наверное, даже неизлечимо, как типичный однолюб. Вероятно, её одной ему бы хватило на целую жизнь до скончания дней, что в плане интимном, физиологическом, что в любом другом отношении. Их не коснулась обычная повседневная рутина неизбежно приедающегося с годами тандемного взаимодействия «муж-жена». Каждый прожитый день, как и «переспанная» ночь, были одинаково счастливыми и в самом начале совместной жизни, и через год, и через семь… Нет, он не жаждал обладания другими женщинами в общепринятом пошлом понимании. Нет, и ещё раз нет! Просто Георгий Иванович хладнокровно и изощрённо мстил женскому роду. Мстил за пренебрежение к нему в те школьные, раннеюношеские годы.