Алымов

– Воспитывать Ваньку? Кровиночка ты моя! Легче, наверное, коммунизм построить. А вот все вместе, сообща, как ты говоришь, всем народом нашим и облажались с построением этого светлого будущего. Спи, давай!

– Ну, как же? Вся жизнь давно уже перевернулась с ног на голову. Как это в песне-то, «кто был никем… »? В общем все всё давно поняли. А он, как

блаженный, всё в какую-то справедливость играть пытается, в какие-то

устаревшие благородство, честь, совесть…

– Во-во! Свобода, равенство, братство. Э-э-у-у-ы-ы… – потянулся засыпающий Георгий Иванович, на которого голос любимой, какие бы глупости она ни говорила, всегда, особенно ночью, действовал настолько умиротворяюще, что даже объяви ему сейчас о внезапном начале третьей мировой войны или ещё более страшной напасти вроде незаметно подкрадывающегося конца света, вряд ли это сильно поколебало бы стремительно наваливающийся на него здоровый сон.

Люся почувствовала успокоительный для неё благотворный перепад в

психологическом тонусе мужа, но как всякая уважающая себя женщина не могла завершить разговор, если последнее слово сказано не ею:

– Да ладно тебе паясничать. Лично мне судьба моих племянников небезразлична, а он ни о детях, ни о Наташке не думает. Витает в облаках, заработанные деньги тащит неизвестно куда, вместо того чтобы домой, в семью.

– Люсик, я уже сплю. Хр-р… Слышишь?

– Ладно, спокойной ночи. А всё-таки, может тебе завтра Ваню с собой взять на приём к Алымову?

– Люся!!!

– Всё, всё, всё. Спим, спим, спи-им.

Москва, центр,

ресторан «Метрополь»,

тот же самый вечер

– Ну что, Адам свет Альбертович, подведём итоги и отбой, завтра тебе рано вставать к самолёту, – собеседник Алымова отставил в сторону коньячный бокал и взялся за блокнот.

– А я, Карлыч, в отличие от некоторых, всю жизнь только с петухами и встаю. Забыл, поди, что я, как многие, между прочим, великие люди, родился

в деревне? – тоном явного превосходства над обленившимися и

разложившимися в бытовом комфорте уроженцами столицы произнёс, не прерывая вкусной трапезы, Алымов.

– С петухами, говоришь? Ну-ну, – в голосе Вольдемара Карловича, одного из подчинённых «крестного отца» Алымова Сергея Сергеевича Серова едва уловимо промелькнуло, в порядке встречной колкости, нечто вроде легкой ехидцы. – В деревне с петухами вставать, дорогой Адам Альбертович, да и ложиться тоже, святое в общем-то дело. В отличие от зоны при отбывании срока, например. Или от сочинского, скажем, отеля…

Адам Альбертович побагровел. Ох, как ему хотелось сейчас взять со стола самую увесистую бутылку и изо всей силы обрушить её на ненавистную прилизанную башку этого холёного ублюдка, разговаривающего с ним, Алымовым, этаким менторским тоном! Да с такими издевательскими подковырками… Неужели и он что-то знает о подробностях той сволочной, подлой и бесчеловечной акции, учинённой над Адамом в прошлом году в Сочи? Судя по сказанному, знает, сволочь… Поэтому башку ему не очень-то и размозжишь. Сука белокурая! Нелюдь, упивающаяся своим временным служебным превосходством! Ну, ничего, войдём с вашей же помощью в силу, там поговорим немного по другому. А пока – терпи, Адам. Ради твоего же светлого будущего, которое не за горами. Терпи, и терпение твоё вознаградится.

– Итак, – продолжал Вольдемар Карлович спокойным, деловитым тоном, в котором не осталось и следа от только что имевшей место шутливой, но в определённой мере злой ироничности, – в общем и целом события развиваются как надо. И, тем не менее, свою активность с развлекательно-познавательными загранкомандировками тебе лучше пока сбавить, сосредоточься-ка на формировании будущей команды. Здесь у тебя явный недобор.

– Да вроде на многих ключевых постах давно надёжные люди сидят. В торговле, например, на нефтегазодобыче, на транспорте, на промышленности, на сельском хозяйстве, на медицине с фармакологией. Хотя, официально курирую я, кстати, всего лишь промышленность да строительство. И руководят отраслями, между прочим, не только мои родственники, как вам сюда в Москву стучат на меня осведомители ваши грёбаные. А и другие очень даже надёжные, квалифицированные кадры.

– Надёжные, Адам, а все ли… Ну, ладно, родня – чёрт с ней, в целом – свои люди. Но чужой человек, пусть даже друг детства, если не «повязан» каким-либо тайным доходным промыслом с тобой лично или с твоей командой, или не висит на каком-то хитроумном крючке за что-то такое, огласка чего для него хуже смерти, то всерьёз рассчитывать на такого кадра сложно. Вспомни себя в Сочи (при этих словах Алымов вскипел настолько, что до убийства им его собеседника оставалось максимум ещё одно неосторожное слово). Рано или поздно любая более или менее самостоятельная личность, если она с амбициями и бояться ей нечего, захочет отколоться, чтобы пойти своей дорогой.

– Понял, набирать только абсолютно по каким-то причинам зависимых. А то и просто мразь…