Алымов

– Здравия желаю, Адам Альбертович! – Ещё раз, теперь уже немного бодрее поздоровался, но, спохватившись, сразу же вернулся в заискивающую тональность «гвардеец». – Тут вот какое дело… Мне самому для себя, поверьте, ничего в общем-то не надо. На службе у меня и в семье всё нормально.

– В чём же тогда смысл этого вашего визита?

– Понимаете…

– Ну-ну, не стесняйтесь. Если вы хотите помочь кому-нибудь другому, что ж в этом плохого? Это только плюс вам как человеку и гражданину, да при этом – стражу правопорядка. Благородство, как говорится, не порок.

– Если бы, Адам Альбертович, – розовая поначалу краска на лице майора быстро сгустилась до пунцового цвета. – Ну, какое это благородство просить за субъекта, преступившего черту закона? А отказать родственнику…

Да ещё жена с тёщей пилят и пилят: помоги да помоги Ваньке.

– Уж не тот ли это Ванька, который бывший матёрый журналист-разоблачитель? Семёнов, кажется…

– А он и сейчас не менее матёрый и занозистый, да удачливый вдобавок.

Причём, всё у него путём по всем статьям – что в личной жизни, что в денежных делах, что в творческих. Правда, штатно в журналистике уже не работает, но пописывает потихоньку, больше конечно для души, чем ради заработка. Некоторые вещи я как-то подсмотрел у него – изящно излагает, стервец.

– Так если у него нет проблем, в чём вы должны ему помочь-то? Да ещё вы что-то про помощь субъекту-правонарушителю упомянули…

– Вот именно, что не ему, то есть не за него лично, Адам Альбертович, я просить вынужден, а за его закадычного дружка – простого шофёра.

– Который обокрал совхозное поле? – высказал свою неплохую осведомлённость Адам Альбертович.

– Он самый. Но там сложная история, неоднозначная…

– Ну, а причём тут ваши жена и теща?

– Мы с Иваном свояки – женаты на двух родных сёстрах. И тёща у нас одна на двоих. Жалеют они Ивана как блаженного, считают чудиком в какой-то мере. А я бы выпорол его хорошенько!

– Ого! За что?

– Адам Альбертович, пожалуйста, поймите меня правильно…

– Стараюсь…

– Иван – неплохой парень, добрый, способный, если не сказать талантливый. Но… карась-идеалист16 какой-то. Не понимает, что один в поле не воин. Вознёсся в эйфории от своей удачливости под самые облака, будто кум королю, и сам чёрт ему не брат. Вот и сюда со мной на этот приём к вам наотрез отказался идти.

– Даже так? – приподнялась бровь Алымова.

– Даже так.

– И как же он думает вызволять своего дружка? Который, между прочим, и его самого наверняка потянет как соучастника.

– Наивно рассчитывает на торжество какой-то неизвестно кем, церковниками скорее всего, выдуманной высшей справедливости.

– Справедливость в нашей стране по подобным поводам может быть только одна: вор должен сидеть в тюрьме. Именно так, кажется, утверждал блестящий советский сыщик Глеб Жеглов? Помните одну из лучших киноролей Высоцкого?

– Любимый мой фильм, Адам Альбертович, – «Место встречи изменить

нельзя» режиссёра Говорухина.

– Ну, вот. И место принятия законного решения по любому воровскому делу тоже изменить нельзя. Этим местом может и должен быть не кабинет секретаря горкома партии, а только зал судебных заседаний. А суд по закону обязан впаять виновным ровно столько, сколько они заслуживают. Или у Ивана вашего какие-то сомнения на этот счёт?

– В том-то и беда, Адам Альбертович, что мыслит и рассуждает он, мягко говоря, как не от мира сего. Хотя и дураком его назвать трудно.

– Что ж… Коль он такой ретивый не только в поступках, но даже и в мыслях, пусть сам и защищается от правосудия вместе с этим своим дружком шофёром.

– Но… Адам… Альбертович… – голос Георгия Скоробогатова был настолько скорбным, будто в сию минуту одновременно скончались все его близкие.

На самом же деле душа его ликовала. Хозяин кабинета не выразил ни малейшего желания помочь Ивану и Андрею, и слух Георгия с нетерпением ждал вот-вот готовой прозвучать из уст Алымова оформленной в конкретную фразу словесной формулировки категорического и безапелляционного отказа. Желая напоследок ещё раз показать секретарю горкома уровень человечности своей души, да и «для очистки совести», он сокрушённо вздохнул:

– Жалко его, всё-таки, недотёпу. Ведь сколько мог бы принести человеству реальной пользы, употреби свою недюжинную энергию в более разумных целях, нежели якшаться с кем попало да воевать не с теми, с кем следовало бы!

– А вот это, майор, уже отдельный разговор. Надеюсь, вам известно высказывание незабвенного Козьмы Пруткова о том, что «всяк необходимо причиняет пользу, употреблённый на своем месте»?

– Так точно, Адам Альбертович! – соврал, краснея, Скоробогатов.

От наблюдательного ока Алымова не укрылась мелькнувшая в этот момент некоторая растерянность «гвардейца»: тот, видимо, не мог сразу сообразить, о чьём всё-таки месте ведёт речь секретарь горкома – о месте в этой жизни наивного строптивца Ивана, или же о месте в ней самого Георгия. И Алымову страсть как захотелось порезвиться, немного покуражиться над этим сбитым с толку явным, хотя и изо всех си маскирующимся карьеристом. Карьеристом, который, Алымов был в этом