Амазонка бросает вызов

— Такое правило действительно есть. Когда мы узнали, кто такая Рэй много лет назад, мы боялись её и пальцем коснуться, чтоб нас не выгнали отсюда. До первого кыпа нельзя разговаривать с девушками, так что с младшими можешь и не пытаться. Как прошло первое занятие?

— Да вроде ничего. Меня поставили в пару с парнем по имени Рен, и он навалял мне с десяток раз.

— Обидно?

— Не, зае… — Чимин накрыл мне рот ладонью, не дав произнести слово до конца. Сурово посмотрел и погрозил указательным пальцем другой руки.

— Нельзя, Чонён, это святое место. — Он убрал ладонь.

— Извини, я же говорила, что буду косячить.

— Ничего страшного, привыкнешь. — Чимин отодвинул дверь, мы вошли, и он задвинул её обратно, развернувшись лицом к залу. Вдохнув воздух поглубже в лёгкие, он поставил руки в боки и произнёс: — Ну, здравствуй, ностальгия!

— Ты тут тренировал Рэй?

— Тут.

— Что ж, она стала, как ты говоришь, очень продвинутым бойцом, лучше многих мужчин. Так что, надеюсь, мне ты тоже откроешь двери в большое будущее. Давай начнём?

Полдень 1-го августа

К полудню разогрело неплохо, а в зале и вовсе сделалось душно, поэтому за время тренировки я вспотела, как раб на каменоломне. Закончив, мы с Чимином вышли из помещения, пропитанного духом многочисленных поколений воинов, учителей и учеников, и я увидела напротив те самые душевые кабины, от которых веяло влагой. На грубых деревянных столбах, с небольшими бочками сверху, между собой разделённые дощатыми перегородками.

— Я бы сейчас ополоснулась, — влюбленно посмотрела я на них.

— Вроде все ушли в поля, можешь воспользоваться, — разрешил Чимин.

— А вдруг кто-нибудь задержался или остался? — Я подняла голову вверх, прищурившись, но не нашла силуэта привратника. — Или кто-то просто Мингю.

— Ну… я могу проверить общагу, чтоб тебе было спокойнее.

— Лучше найди какую-нибудь большую тряпку, натянуть как шторку.

— Сейчас что-нибудь сообразим, — улыбнулся молодой человек и пошёл к соседнему зданию.

Я подошла к вожделенным душевым и стала искать, в какой наверху осталось вода. Обнаружив такую, я радостно приготовилась морально к купанию. Вскоре вернулся Чимин с простынкой, которую стал пытаться закрепить, но ни сучков, ни чего похожего на крючки не было.

— Если ты подождёшь ещё немного, я схожу за молотком и гвоздями, — предложил он, после чего окрасился своей коронной кошачьей ухмылкой, — или я могу постоять и подержать, если ты мне доверяешь.

— Конечно доверяю, — хмыкнула я, — святое место, где никто не посмеет нахальничать, и ты же не хочешь получить по яйцам, верно?

— Какая добрая девочка, — посерьёзнел Чимин и поднял руки с простынкой перед собой, закрыв меня в кабинке. — Не волнуйся, я воспитанный, я хулиганить не буду.

— В любом случае, ты меня знаешь, — стала раздеваться я, на самом деле рассчитывая на его благоразумие, — мне будет стыдно не очень, а тебе будет вполне так больно.

— Поднять руку на мастера — какое неуважение!

— Зачем руку? Колено, — посмеялась я, сложив тобок и нижнее бельё, и потихоньку стала поливать себя тёплой, прогревшейся с утра на солнце водой, дёргая за шнурок, приоткрывающий отверстие в днище бочки. Закрыв глаза, я погрузилась в приятные ощущения избавления от жары, пыли, пота. И воспоминаний. Мне хотелось этого, но вышло наоборот, в голову полезла та ночь в квартире Чжунэ, когда я вошла к нему в ванную, не зная, решусь на важный шаг, выйдя из неё, или не решусь. Я писала сообщения Чимину, пытаясь разобраться в себе. Тряхнув намокнувшими волосами, я распахнула веки. Долой Чжунэ из памяти! Он — пройденный этап, исчезнувшее прошлое. Я посмотрела на закрывавшую меня простынку, она не была прозрачной, но контур Чимина обозначался, особенно его руки, прижимавшие ткань к деревянным косякам. Я тоже просматривалась тенью? Вряд ли, ведь я стояла под крышей, и свет как раз падал с той стороны. Быстро потерев себя, ещё раз облившись водичкой, я перехватила края простынки у Чимина, и потянула: — Я про полотенце забыла, дай-ка я в неё и завернусь.

Он отпустил имитацию шторки, и я ловко, как гусеница в кокон, обмоталась в чистую материю, как это делают в банях, стянув на груди, пропущенную подмышками. Правда, к мокрому телу она прилипла только так. Чимин отступил, не скрывая, что оглядывает меня.

— Не пялься, — попросила я, приседая, чтобы взять свои вещи, и забирая волосы, с которых текло, за уши, — это монастырь, помнишь, да?

— Я без плохих мыслей, — убрав из взгляда иронию до последней капли, Чимин спросил: — Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя очень красивая фигура?

— Да, Наён, моя одноклассница. Когда заманивала в команду черлидерш.

— И всё?

— Чжихё и Сынён, они всегда говорили, что я зря не ношу платья и короткие юбки.

— Нет, я не о том. А парни?

— Никогда, — пожала я плечами.

— И Чжунэ? — не верил своим ушам Чимин.