Амазонка бросает вызов

— Ладно, не будем об этом, — желая загладить свою бестактность, сделала я круг вокруг своей оси, осматриваясь. Полки, запах сырого дерева, мыльных отваров и трав, маленькие окошки, пропускающие свет. Метёлки засушенных цветов, охраняющих своим запахом от насекомых. Щётки, ящички. Я будто в музее старины. — Хочешь, я о себе что-нибудь расскажу? Откровенность за откровенность. Я встречалась с парнем, влюбилась в него, а оказалось, что у него скоро свадьба. С другой. — Я думала, что расскажу это для Элии, чтобы отвлечь её, но, похоже, мне это было нужно самой. Я попыталась поведать об этом запросто, чтобы доказать себе — мне не больно, мне всё равно. Интонация у меня в общем-то вышла равнодушная, но внутри ещё щипало и скрежетало. — Я не собиралась сюда ехать, но потом подумала, что это подлечит мне… А впрочем, мне никто ничего и не поранил. Если человек козёл, то это его драма, а не моя, правда же?

— Верно, — снова улыбнулась Элия, — Ви говорит, что никогда нельзя переставать доверять, потому что верят — хорошие, а обманывают — плохие, и это трудности плохих, что они так поступают, а мы, продолжая верить, делаемся ещё лучше.

— Какой он, как бы сейчас сказали, наивный. Ты знаешь Ви, да?

— Да, а ты?

— Видела один раз, на мальчишнике Намджуна. Он мне запомнился, потому что уснул под стриптиз, пока буквально все мужики пускали слюни. — Элия порозовела и тихо засмеялась себе под нос:

— Это на него похоже… Ви не наивный, он всё прекрасно понимает. Но он никогда не даст превратить себя в циника, просто потому, что считает цинизм злом, которому стоит сопротивляться.

— Хорошая позиция. Но я предпочитаю мстить и вваливать в ответку, и становиться предусмотрительнее.

— Это не всегда помогает. Всего не предусмотришь. Я научилась здесь прощать и отпускать, — Элия поймала мой взгляд, и пожала плечами, — если перестаёшь доверять, то внутри становится пусто, и там пустеет и пустеет пока не… — Она подняла руки. — Ну, вот хотя бы пока не начинает тебя сжигать.

Раздался уже узнанный мною звук гонга. Мы обе посмотрели в сторону столовой. Надо было идти на обед, но я не скрывала от себя, что непонятная история Элии мне интересна. Что с ней было? Почему она дошла до такого? Как оказалась здесь, ведь говорила, что выросла в Тибете, хотя настоятель Хенсок — её дедушка. Ничего не понятно. Должна ли я лезть в чужие жизни и судьбы, или лучше сосредоточиться на том, ради чего я здесь — борьба, искусство борьбы, боевая техника. Мне оказали честь, приоткрыв тайну золотых, их существования, братства, горного убежища на Каясан, секретность которого позволяет сберечь уникальность, райскую первозданность. Мне дали возможность встать с золотыми плечом к плечу, до меня этого не позволялось девушкам, а одна единственная попытавшаяся вынужденно прикидывалась парнем, иначе бы не заглянула и в щёлочку ворот, охраняемых Мингю. И всё же, Рэй не ставила перед собой изначально задачу стать воином, она искала того, кто её поцеловал, но втянулась в тренировки и превзошла многих. Не будет ли со мной наоборот? Пришла ради борьбы, а ушла неизвестно с чем. Почему я засомневалась?

Мы подошли к столовой и, когда стали входить, я поняла, откуда взялись сомнения. Те ребята, что успели сесть, вставали при нашем появлении, младшие — кланялись глубже, кто постарше — почтительно склоняли головы. Чонгука уже не было в монастыре, Чимин и мастер Ли ещё не пришли, но субординация соблюдалась, значит, дело не в страхе перед мастерами, а действительно в воспитании. И здесь, среди воспитанных и учтивых, вежливых и сильных, понимающих, для чего даётся им сила молодых людей, я на минуту подумала, что вот в таком обществе приятно быть девушкой, хочется быть просто девушкой, себя не надо и не от кого защищать. Если бы все мужчины в мире были золотыми — зачем нужны бы были девушки-воины? Но я сразу же почувствовала привычное сопротивление внутри. Большинство мужчин — такие как Чжунэ и его дружки, и нельзя быть слабой, беззащитной. Нужно уметь давать отпор, сопротивляться, а то и защищать какого-нибудь слабака возле себя, золотых-то по-любому на всех девушек не хватит, да они и не стараются, чтобы их хватило, особенно такие, как Чонгук. Как бы то ни было, вне зависимости от качества и количества мужчин, я не хочу быть мамашкой и домохозяйкой, с коляской, авоськой, шваброй, в фартуке, с половником, дольками огурца на лице и бигуди в волосах, я люблю спорт, и пусть дело не в самозащите — всё равно такой образ жизни по мне.

Понаблюдав за адептами с самого начала появления в трапезной, я заметила, что они сами подходят за едой, кланяются, берут тарелку, и садятся за стол. Последовав их примеру, я встала в очередь, но мне сразу же уступили все, кто стоял впереди меня. Такого со мной ещё не бывало, так мог делать в моей жизни разве что Джуниор в школьной столовой. Остолбенев, я ущипнула себя, подталкивая к словам, и произнесла:

— Нет, пожалуйста, не надо, я здесь как одна из вас, а не слабая девочка, так что не надо пропускать меня.