Америго. Человек, который дал свое имя Америке

Доля иронии есть в том, что Мартин Вальдземюллер сам пытался исправить ситуацию. Пока предложенная им терминология продолжала распространяться, он потерял свою первоначальную убежденность. Он и Рингманн переехали в Страсбург, чтобы закончить работу над проектируемой редакцией «Географии» Птолемея – отчасти потому, что в Сен-Дье кончались финансы, кроме того, печатное дело там было относительно неразвито и не позволяло справиться с проектом, столь требовательным к ресурсам, как новая редакция Птолемея. Рингманн умер примерно в 1511 году. У Вальдземюллера угас интерес к проекту, и он его забросил, однако продолжал изготовлять то, что считал улучшенными картами мира. В следующей сохранившейся копии карты, сделанной им самолично и изданной в 1513 году вскоре после смерти Веспуччи, он подверг работу критическому пересмотру. Земли, которые он ранее называл Америкой, теперь несли менее обязывающее имя Terra Incognita с примечанием, в котором приоритет их открытия отдавался Колумбу: hec terra cum adiacentibus insulis inventa est per Columbum Ianuenensem ex mandato regis castellae (эта земля с прилежащими островами была открыта Колумбом из Генуи под эгидой короля Кастилии)[366].

Вальдземюллер понял, что резоны, по которым приоритет отдавался Веспуччи, ложны. Очевидно, он уже полагал Письмо к Содерини подделкой, каковой оно и было, и принимая текст Mundus Novus – равно корректно, если верен мой анализ содержимого (стр. 169) – как по существу аутентичный. На своей карте 1516 года он назвал Колумба первым открывателем земель, Кабрала – вторым, а Веспуччи поставил только на третье место[367], что, строго говоря, было некорректно, так как Веспуччи в своем третьем путешествии с Охедой предшествовал Кабралу. Южная Америка стала на карте Prisilia – вероятно, искаженное от «Бразилия» или «Бразил», или Terra Papagalli (Земля Попугаев). И Вальдземюллер сделал еще одно интеллектуальное отступление: Северная Америка получила новое название: terra de Cuba, Asiae partis. При корректировке проявленного им излишнего пиетета перед Веспуччи Мартин перешел в другую крайность, принимая на веру несуразное и, вероятно, намеренно ложное утверждение Колумба, будто Куба являлась частью материка Азия. Он начал с того, что слишком полагался на Веспуччи, и закончил тем, что чересчур некритично стал относиться к утверждениям Колумба. В этот раз он представлял их обоих навигаторами, дополнившими картину мира Птолемея. Непонятно почему он называл их «лузитанскими капитанами», хотя и знал, что они были итальянцами по рождению и кастильцами после натурализации; похоже, это была последняя из его нарочито-классических аллюзий, так как определение «лузитанский» иногда использовалось в расширительном смысле римскими авторами для обозначения «иберийский»[368].

Веспуччи и Колумб

Наступил момент заняться одним из наиболее спорных вопросов жизни Веспуччи: умышленно или нет он лишил Колумба чести быть первооткрывателем. Отзвук написанного Колумбом слышится в собственных работах Веспуччи; мы видели тому большое число свидетельств. Траектория жизни Америго не просто пересекалась с траекторией Колумба – она следовала ей: из Италии в Испанию и далее через Море-Океан. Бо́льшую часть своей жизни Америго восхищался адмиралом.

Отношения между ними были непростыми. На слушаниях перед нотариусом в связи с удостоверением подлинности автографа Колумба в 1510 году Веспуччи свидетельствовал, что знал Колумба в течение 25-ти лет – очевидное, но извинительное преувеличение. Он также утверждал, что ему хорошо знаком почерк адмирала, «потому что этот свидетель видел его пишущим и подписывающим бумаги много раз и потому что он был офицером упомянутого лорда Дона Кристобаля Колумба и вел за него его книги». Этому заявлению нет независимого подтверждения, но связь Веспуччи с Колумбом была, очевидно, долгой и тесной. Он проводил время в доме адмирала. Он зависел от Колумба; иногда по работе, порою нуждался в идеях и информации, изредка, хочется думать – в эмоциональной поддержке.