Америка. Приехали!

— Экспроприировать, — поправил меня Уткин. — Нужные вещи под замком держат, а ненужные так валяются. Короче, пособирали, что могли. Потом отметили, как водится. И уж было по домам почти разбежались, как Лёха говорит — давай, мол, ещё на одну стройку заглянем. Я знаю, у них шланг для компрессора есть, как раз что нам нужно. Короче, заехали на стройку. Точно ‒ лежит. Начали шланг этот тащить. Ну, тащили б себе потихоньку. Так нет, они же все поддатые. Тянут, орут, падают, матерятся. Ну и сторожа в конце концов разбудили. А он сбегал к автомату и в милицию позвонил. Так вот, прикатила пара "мусоров" на мотоциклете и к нам. Мы бежать. Попрыгали в кузов. Васька в кабину и по газам. А Лёха последним бежал. Мы ему руки тянем, орём: «Давай, Лёха, прижми». Не успел. За шланг этот чёртов запнулся, упал. Тут его мусора и повязали. Так что ночку-то и полдня в воскресенье он маялся в вытрезвителе".

Я на секунду представил себе эту сцену. Надрывно ревущую, скачущую по ухабам машину, группу людей в кузове, напрасно тянущих руки своему погибающему товарищу, падающего Лёху и милиционеров, вяжущих павшего героя.

— Чего лыбишься? — спросил Уткин, видно, приметив на моём лице улыбку. — Видишь, человек пострадал.

— Да, конечно, — ответил я, придав лицу сострадательное выражение. — И что теперь будет?

— Ну, что будет? — передразнил Уткин. — Премию ему выдадим или в очереди на квартиру продвинем.

— Что, серьёзно? — изумился я.

— Куда серьёзней! Человек-то за дело пострадал!

Честно говоря, у меня уже глаза лезли на лоб от подобных откровений. Никакой бредовый сон, никакая Алиса в стране чудес даже близко не стояла рядом с театром абсурда, творившимся в этом самом Ремонтно-строительном управлении номер 17.

— То-то, — поучительно произнёс Уткин. Потом ещё раз огляделся по сторонам и вдруг истерически заорал: — Да где ж его носит-то? Мне ж ещё по объектам надо!

В этот же момент, словно по мановению волшебной палочки, дверь отворилась, и в ней показался приземистый мужичок, лет за 40 с хорошо испитым, обрюзгшим лицом.

— Вот он, Лёха, наставник твой, — хохотнул Уткин, обращаясь ко мне. И тут же, выругавшись, обратился к Лёхе: — Давай разворачивайся, пошли вниз, показать штой-то надо. Этот вот с тобой пока работать будет, — пояснил Уткин моё присутствие. — Смотри, не обижай. Парень молодой. Не пьёт, не курит, девок не лапает, да ещё с высшим образованием.

— Чиво? — изумился Лёха.

— Чиво, чиво, — передразнил его Уткин. — Мы тебе академика будущего в подручные даём. Так что ‒ цени!

Мы наконец спустились, вошли в какое-то подобие склада, заставленного ящиками и электрическим оборудованием. Уткин начал пояснять Лёхе задание на день. Каким-то чудеснейшим образом Уткин использовал всего одно известное слово из трёх букв, виртуозно превращая его во все элементы русского языка. Самое интересное, что Лёха этот немыслимый поток брани и одновременно производственного задания отлично понимал.

— Ну что, сделаешь? — Уткин неожиданно перешёл на человеческую речь.

— Сделаю, — пообещал Леха, — если этот гаврик поможет.

— Поможет, не сомневайся, — уверенно пообещал Уткин и мгновенно исчез.

Мы остались наедине с Лёхой. Лёха слегка подумал, закурил и выдал мне первое производственное задание:

— Грузи всю эту х. ню на ту вот колымагу, — указав в сторону кучи ящиков и стоящий рядом грузовик.

Я побросал с десяток ящиков в кузов грузовика, при этом быстро согревшись. Лёха лишь изредка помогал с каким-то более тяжёлым предметом. Потом мы ещё довольно долго курили, дожидаясь куда-то запропастившегося шофёра Васю. Наконец-то явился Вася, подивился, что все в сборе, завёл машину и потащился в сторону городских, вымесенных снежной кашей городских улиц. В каком-то переулке он лихо свернул на стройку и, не снижая скорости, подкатил к строящемуся, всё ещё без окон кирпичному зданию.

— Вымётывайтесь вместе со своим барахлом, — беззлобно приказал Вася.

Я сбросил ящики из кузова в снег. Как обычно, Лёха лишь слегка помогал. Потом мы перетащили часть ящиков в каморку под замком.

— Шоб не спи. дили, — пояснил Лёха, таким образом начав моё обучение специальности электрика. Потом я ещё долго сидел и курил, посматривая на Лёху, который копался в электрическом щите, ничего не поясняя. Наконец-то он отошёл от щита в сторону и обратился ко мне: — Слышь, академик. Ты, что такое трёхфазный ток, знаешь?

— Ну знаю, проходили в университете, — откликнулся я.

— Ну, здорово, — изумился Лёха, значит точно ‒ Уткин не соврал. — А нагрузка какая должна быть по фазам?

— Равномерная, — ответил я, словно сдавая экзамен профессору.

— Точно, — подтвердил Лёха. — А ежели неравно нагрузить, что будет?

— Э.. — задумался я. — Наверное, произойдёт сдвиг…

— Точно! — оборвал меня Лёха. — Короче, всё пи. дой накроется. Молодец, академик. Так вот, — продолжил Лёха, — я там на пятом этаже намедни лампочек навкручивал, а где чего, на какой фазе не помню. А там надо ещё всякую хе. ню добавить, — сообщил он, указав на привезённые ящики. — Такая вот задача будет на сегодня.