Америка. Приехали!

"А почему ж это? — вы, читатель, спросите, — вроде ж повезло человеку. Богатство огромное за просто так на голову свалилось. Считай, в лотерею выиграл".

А я отвечу вам коротко: "Всё это потому, что у медведя-то бывше-советского настроение плохое вовсе не тогда, когда ему самому плохо, а тогда — когда у соседа хорошо".

Ну вот слышит Мишутка крики радостные Михал Иваныча да медведицы большеголовой, и у самого его сердце кровью обливается. Грусть-тоска его съедает. Да так сильно, что худеть стал Мишутка не по дням, а по часам. Цельных 50 паундов просто так сбросил. И стал он выглядеть ну просто красавцем. Ну прямо спортсмен-олимпиец. Секретарша ему уже глазки строит, а люди всякие посторонние у стола его останавливаются да интересуются. Какую ж диету замечательную Мишутка пользует, да каким спортом занимается. А Мишутка-то отвечает уклончиво:

— Жизнь я просто веду здоровую.

Ну так вот жили они всей компанией и, как поняли вы, — не тужили. И вот добралось Михал Иваныча благосостояние аж до двадцати мильёнов долларов. Медведицы большеголовой поменьше, правда, — только вот до десяти мильёнов. Но тоже не плохо. И устроили они по этому случаю пир горой для друзей преданных. Мишутка, понятно, на пир этот не пошёл. А жену свою Михал Иваныч звать не стал. Потому как что ж с неё возьмёшь, с дуры набитой. Домой, в избушку свою махонькую, вернулся Михал Иваныч уж за полночь. На кушетку лёг и заснул сном крепким, праведным. На другой день проснулся он позднёхонько. Солнце уж в зените было. Умылся, оделся и побежал скоренько на работу, так называемую. Толкает знакомую дверь. В зал заскакивает и чувствует, что произошло что-то очень неприятное. Гудит компания как рассерженный улей. Стоны, крики кругом. Да слёзы у друзей его товарищей из глаз брызжут. Подкрадывается Михал Иваныч к товарищу своему хорошему и на ушко спрашивает:

— Что ж за горе такое вот приключилось? Уж никак команда ваша любимая в футбол-бейсбол проиграла?

А товарищ его уж как закричит:

— Какой ещё футбол-бейсбол! Ты что, дурило, ещё не знаешь, что шэры-то наши малиновые за одно утро вдвое попадали!

Теперь Михал Иваныч прикидывает, что благосостояние его за одно только утро сильно уменьшилось. На целых десять мильёнов зелёных долларов.

Бегают, галдят, с ума сходят работнички компании. Гадают, что же произошло, и решают на общем совете, что делать ничего не надо. Что, наверное, инвесторы чего-то недопоняли, или глюк какой с компьютером на Уолл-стрите, и завтра непременно всё исправится. На утро другое приезжают все работнички на работу к 6 утра. Никогда такого в жизни не бывало. Ждут, когда Уолл-стрит откроется. Смотрят на цену шэр малиновых и в обморок едва все не падают, потому как цена шэров опять уполовинилась. То бишь состояние Михал Иваныча уменьшилось теперь на 15 мильёнов зелёных долларов. Крик, вопли, стоны, плач кругом, и вопрос летает: "Что делать?"

Конечно, вы, читатель, тут же скажете: "Как — что делать? Продавать, что осталось. Пять мильёнов долларов — деньги хорошие. Я, мол, таких деньжищ в руках ввек не держал. Беги, продавай, уноси с Уолл-стрита, что осталося!"

Но это вы такое говорите, потому что на месте Михал Иваныча никогда не были и, уверен я, никогда не будете.

Как говорят в Америке, в ботинках Михал Иванычевских никогда не топтались. А у Михал Иваныча после годов работы в той самой компании мозги уж совсем набекрень съехали. Думает он не о том, что у него сейчас есть, а о том, чего у него теперь нету. Что потерял он, якобы, 15 мильёнов долларов и надеется, что авось когда-нибудь всё это обратно отыграется. Так что решает Михал Иваныч ждать дальше и шэры свои малиновые придержать до лучших времен.

Ну вы, читатель, уж, конечно, догадались, что на следующий день произошло. Правильно. Шэры опять упали. И тогда уж взбешённые, разозлённые работнички кличут общее собрание и президента компании на трибуну затаскивают. «Объясни-ка ты нам, народу простому, что ж это такое с шэрами нашими делается».

Взошёл президент компании на трибуну и попытался поговорить с народом по-хорошему. Мол, не только вам плохо, но и мне тоже. Мы ж с вами в одной лодке плаваем. Вы-то по мильёну теряете, а я-то куда больше. Но его причитания, конечно, никто не слушает. Народ свистит, кричит, улюлюкает. Тогда президент компании рассвирепел. Грохнул кулаком по столу и говорит жестким голосом:

— А вы на себя сами взгляните, да со стороны. На кого вы похожи. До одиннадцати на работе никого нет, а после пяти и подавно. Работать совсем перестали. Компьютер вам дан не для того, чтоб на нём шэры пересчитывать да девок голых разглядывать. А на паркинг наш выйдешь. Сплошь «Мерседесы» да «Ягуары».