Американец

— По всему видно, что вы изволили вмешаться, маркиз. Насколько я помню, вы обещали не вмешиваться. Я знаю, вы не любите меня, но это к делу не относится. Я поверил вашему обещанию не вмешиваться. Помнится, вы даже поклялись честью, что будете держаться в стороне. Вы изменили своему слову, маркиз?

Маркиз поднял брови, но было ясно, что он намерен вести себя еще более любезно, чем всегда. Опершись руками на спинку кресла, в котором сидела его мать, он наклонился вперед, будто проповедник или лектор над кафедрой. На его лице не было улыбки, оно выражало приличествующую случаю серьезность.

— Извините, сэр, — проговорил он. — Уверяю вас, я никак не воздействовал на решение сестры. Я пунктуально выполнял данное вам обещание. Разве не так, сестра?

— Зачем вы ищете подтверждений, сын мой? — заговорила маркиза. — Вашего слова вполне достаточно.

— Да, совершенно верно, вы дали ей возможность принять мое предложение, — сказал Ньюмен. — Этого я отрицать не могу. Я думал, — уже совсем другим тоном добавил он, повернувшись к мадам де Сентре, — по крайней мере я верил, что вы действительно его приняли.

Казалось, что-то в его тоне глубоко ее тронуло. Отвернувшись, она закрыла лицо руками.

— Но теперь вы вмешались, разве не так? — спросил маркиза Ньюмен.

— Ни тогда, ни теперь я не пытался влиять на мою сестру. Я не прибегал к уговорам раньше, не прибегал и сегодня.

— К чему же вы прибегли?

— Мы воспользовались нашей властью, — низким, словно гудение колокола, голосом проговорила мадам де Беллегард.

— Ах вот что, вашей властью! — воскликнул Ньюмен. — Они прибегли к власти, — повернулся он к мадам де Сентре. — В чем это выразилось? Что они сделали?

— Мать приказала мне, — ответила мадам де Сентре.

— Приказала вам отвергнуть мое предложение? Ясно. И вы послушались. Ясно. Но почему вы ее послушались? — снова обратился он к мадам де Сентре.

Мадам де Сентре посмотрела через комнату на старую маркизу, она оглядела мать с головы до ног.

— Я боюсь ее, — сказала она.

Мадам де Беллегард с несвойственной ее возрасту быстротой поднялась с кресла.

— Этот разговор в высшей степени неприличен! — вскричала она.

— Я и не хочу его продолжать, — отозвалась мадам де Сентре и, повернувшись к двери, снова протянула Ньюмену руку. — Если вы имеете ко мне хоть крупицу жалости, дайте мне уехать одной.

Ньюмен спокойно и твердо пожал ей руку.

— Я к вам приеду, — сказал он.

Мадам де Сентре вышла, портьера опустилась, и Ньюмен, испустив тяжкий вздох, упал в ближайшее кресло. Обхватив руками подлокотники и откинувшись на спинку, он смотрел на мадам де Беллегард и Урбана. Те стояли плечом к плечу, высоко держа головы, красивые брови у обоих были подняты.

— Итак, вы проводите различие между понятиями «уговаривать» и «приказывать»? — наконец проговорил Ньюмен. — Очень похвально! Но при сем предпочитаете приказывать. А это уже меняет дело.

— Мы охотно объясним вам нашу позицию, — сказал месье де Беллегард. — Мы отдаем себе отчет, что поначалу вам будет трудно ее понять, и потому не ждали, что вы будете к нам справедливы.

— О! Не беспокойтесь! Буду, — ответил Ньюмен. — Продолжайте, пожалуйста.

Маркиза положила руку на руку сына, словно желая предотвратить обсуждение их позиции.

— Бесполезно, — сказала она, — бесполезно даже пытаться представить все так, чтобы вы согласились с нами. Вы никогда не согласитесь. Для вас это — разочарование, а разочарование всегда неприятно. Я долго думала, стараясь придумать, как бы получше все обставить, но у меня только разболелась голова да сон пропал. Сколько бы мы вам ни объясняли, вы все равно сочтете, что с вами обошлись дурно, и начнете оповещать о том, как вас оскорбили, всех ваших друзей. Но это нас не пугает. К тому же ваши друзья не относятся к числу наших друзей, так что их мнение нам безразлично. Думайте о нас что хотите. Прошу только, избавьте нас от бурных сцен, я никогда в жизни в них не участвовала, и нечего ждать, что изменю свои привычки в моем возрасте.

— Это все, что вы можете мне сказать? — спросил Ньюмен, медленно поднимаясь. — Не слишком убедительно для такой умной женщины, как вы, маркиза. Найдите-ка довод посущественней.

— Моя мать со свойственной ей прямотой и мужеством изложила вам суть дела, — заговорил маркиз, поигрывая цепочкой от часов. — Но, пожалуй, стоит кое-что добавить. Разумеется, мы полностью отметаем ваше обвинение в том, что мы нарушили данное вам обещание. Мы предоставили вам полную свободу войти в доверие к моей сестре. Мы предоставили ей полную свободу принимать или не принимать ваше предложение. Когда же она его приняла, мы не сказали ни слова. Таким образом, мы выполнили наше обещание. Лишь значительно позже и совсем по другому поводу мы позволили себе высказаться. Наверное, было бы лучше, если бы мы сделали это раньше. Но, как видите, пока ничего сделано не было.

— Ничего сделано не было? — повторил Ньюмен, не слыша, как нелепо звучат эти слова.