Американки в Красной России. В погоне за советской мечтой

Как только стало понятно, что в русской Гражданской войне победу одерживают большевики, в Советскую Россию начали стекаться американцы – в большинстве своем, русские эмигранты, которым не терпелось вернуться на родину. Хотя большинство представителей этой волны въезжали без официального разрешения, в первые несколько лет большевистского правления иммиграционная политика была относительно открытой. Уже в 1919 году Ленин призвал иностранных рабочих поддержать своих советских товарищей в строительстве социализма. В том же году (а это был еще и год основания компартии США) сторонники советского строя в США и Канаде основали ОТПСР – для содействия и координирования иммиграции квалифицированной рабочей силы в Советскую Россию[271].

Хотя Гражданская война и блокада мешали притоку рабочих из Северной Америки, в конце 1920 – начале 1921 года около шестнадцати тысяч американцев въехали в Россию через балтийские порты – Либаву и Ригу. В апреле 1921 года советские чиновники, по сути, положили конец иммиграции, усложнив процесс въезда для частных лиц. Отныне желавшие приобщиться к советскому строю должны были приезжать в составе официальной иностранной коммуны, причем большинство таких коммун организовывало ОТПСР. И все приезжавшие должны были обладать теми профессиональными навыками, на которые в России имелся очевидный спрос. С 1923 по 1926 год иностранцами было организовано девять сельскохозяйственных и двадцать шесть промышленных коллективов, насчитывавших 4400 и 1223 членов соответственно; по крайней мере двадцать четыре из этих коммун состояли преимущественно из американцев[272].

Самой большой из них была колония в Кузбассе, и конечно же именно она привлекала наибольшее внимание в США. С одной стороны, это объяснялось идеалистической риторикой, которую пускали в ход создатели колонии, обращавшиеся не столько к русским возвращенцам, сколько к американцам, желавшим «сбросить ярмо капитализма и продемонстрировать свои способности». С другой стороны, это объяснялось огромным количеством появлявшихся в прессе материалов, авторами которых были несколько колонистов, сбежавших из коммуны и сделавших громкие заявления о том, что организаторы колонии ввели их в заблуждение и, хуже того, что все это сообщество – сущее логово разврата, где американкам не дают прохода «усатые славяне», потому что «под властью Ленина повсюду насаждается» «свободная любовь». Рут Кеннелл рассказывала о том, что происходило в колонии, в целом с симпатией; более того, она была одной из тех, чьей личной жизни советская «новая мораль» только пошла на пользу. Вот что она сообщала:

Весной 1925 года несколько супружеских союзов распалось – в основном по инициативе жен. В Сибири колонистки обрели ту свободу, которой жаждали их души[273].

Впечатления, которые Рут Кеннелл получила в кузбасской колонии (как работница и как женщина), легли в основу главы 3; а в главе 4, на примерах женщин, попавших в поле зрения Moscow News, показана вторая большая волна американской иммиграции в Советскую Россию в начале 1930-х годов.

Статья «Все они едут в Москву»[274], опубликованная в декабре 1931 года в Mercury, начинается с раздела «Красный Иерусалим»: Иосиф и Мария – точнее, Джозеф и Мэри – приехали в Москву с пятьюдесятью долларами в кармане, и остановиться им было негде. К тому же Мэри ждала ребенка. «Американцы, которые ищут работу в Москве, обычно приходят в редакцию Moscow News – единственной англоязычной газеты на всю Россию», – рассказывали Беннет и Кеннелл (обе они писали материалы для этой газеты, но здесь об этом умолчали). «Вот и Джозеф туда отправился».

Джозеф обратился к «старейшей американской резидентке» (в которой нетрудно узнать Анну Луизу Стронг, основавшую и выпускавшую Moscow News). Та позвонила в типографию при газете и поинтересовалась: «Вам не нужен корректор? Конечно, вам нужен корректор! Товарищ Гордон полгода работал в Scott County Chronicle в Миссури».

Затем «старейшая резидентка» принялась подыскивать парочке жилье. «Собственно, это – одно из ее главных занятий в Москве. Она держит в уме целую кучу комнат, как репортер, выискивающий нужную новость. В голове у нее – множество планов: откуда выселить этого американского товарища и куда поселить вот этого, или какую комнату попридержать для кого-то еще». Она нашла им комнату – маленькую и убогую, но вроде бы подходящую. Так казалось до тех пор, пока приезжий не втискивался туда вместе с багажом и не разувался, не раздевался и не стелил себе на полу. Джозефу и Мэри пришлось отказаться от этой каморки: они не привыкли к коммунальным условиям, одновременно вдохновленным коммунистической идеологией и неизбежно возникшим из-за нехватки жилья в Москве.