Американская королева (ЛП)

Мне не удается удержать в себе боль и ревность, и она выливается в интонации, с которой я произношу эти слова. Хотя я отчаянно желаю это скрыть. Я смотрю на других танцующих, пытаясь отвлечь свой разум от бесконечного вихря из тоски и предательства. Я вижу, как Бельведер танцует с Ленкой, Мелвас разговаривает с нашим министром иностранных дел, и никаких следов Абилин, которая, должно быть, ускользнула, чтобы выпить со своим новым знакомым. Но даже бальный зал, полный политических лидеров не смог удержать меня от Эмбри. Я смотрю на его резко очерченную челюсть, на высокий лоб и на соблазнительно грешный рот, который в данный момент сжат от волнения.

— Я просто не думала, что ты можешь хотеть меня, учитывая тот факт, что ты трахал всех этих женщин.

Он беспомощно смотрит на меня.

— Я испытываю боль от желания к тебе. Все время. А в конце этого дня, вы двое уйдете трахаться, и я буду об этом знать, — его голос срывается. — Разве я не могу использовать кого-нибудь, чтобы это ослабить?

Незрелой части меня захотелось топнуть ногой и закричать: «Нет!». Что было смешно и эгоистично по любой существующей причине, особенно если Эмбри тоже любил Эша, если он отчаянно желал двоих человек, а не одного. Я не отвечаю ему, потому что не могу произнести то, что должна была сказать, а именно: «Делай, что хочешь».

— Я больше не буду, — внезапно выдыхает он, — если именно этого ты хочешь. Я больше не буду ни с кем встречаться. Больше не буду никого трахать. Я стану всецело придерживаться целибата, чтобы ты точно знала, как я ужасно потерян из-за тебя. О, Грир, пожалуйста. Пожалуйста, просто скажи мне, если ты чувствуешь то же самое. Скажи мне, что это и тебя съедает заживо, что я не один такой.

Я должна была солгать. Я должна была солгать и сказать Эмбри, что я не люблю его, что я не хочу его, что находиться рядом с ним для меня не пытка. Потому что я вижу в трепете этих длинных ресниц и в агонии, начертанной на его великолепном лице, что, несмотря на осмотрительно надетую им маску вице-президента, он мог контролировать свои эмоции не лучше, чем пять лет назад. Что им управляли его страсти и желания, заполняли его, и сейчас я вижу, что Эш пытался его защитить. Что он рассказывал Эмбри все те вещи обо мне не для того, чтобы его помучить, а поделиться с ним той частичкой меня, которой мог. Чтобы успокоить постоянную бурю, находившуюся внутри этой красивой уязвимой души.

Не заставляй его страдать из-за любви к тебе. Я этого не делаю.

Эш знал все это время. Эш всегда знал. И вместо того, чтобы отреагировать хоть чуточку справедливо или любым понятным образом — предъявив претензию, выбрав отрицание или холодность, вместо этого его реакция заключалась в честности относительно к своим чувствам. Он делился. Оставался рядом и не отступал. Поддерживал отношения с лучшим другом и с невестой, которые тайно любили друг друга.

Внезапно мое сердце начинает болеть, в большей степени из-за Эша. Словно недостаточно быть президентом, нужно еще и взвалить на свои плечи бремя нас, нас с Эмбри, и все же оставаться любящим и честным. Как он это делал?

Ну, он был честным относительно всего, кроме того, что существовало между ним и Эмбри.

Я ощущаю, как меня пронизывают насквозь все эти противоречивые чувства, и больше не могу с этим бороться.

— Да, я тебя люблю, — признаюсь я. — Влюбилась в эту ночь в Чикаго и не переставала любить даже после того, как ты отказался от меня. Я не смогла перестать тебя любить, даже когда начала встречаться с Эшем. Да, я тебя хочу. Все время. Я хочу вас обоих, я хочу тебя и Эша, и я не могу остановиться, не могу перестать ощущать все эти желания, даже если это приведет меня в ад. И мне почти нравится, когда ты трахаешь всех этих женщин, потому что это дает мне повод тебя ненавидеть, лишь мгновение чувствовать, словно я свободна от любви к тебе. Но я сама себе лгу. Я никогда не буду по-настоящему свободна. Ты можешь прийти и пахнуть другой женщиной, даже иметь ее вкус, но если бы я могла, то все равно бросилась бы к твоим ногам.

Я вижу, что разрушаю Эмбри, что каждое слово меняет кусочек этого прекрасного лица, пока мы кружим по танцполу.

— Это делает меня несчастной, Эмбри, пустота и боль, и иногда я ненавижу себя, но не могу перестать желать тебя. Я чувствую себя лгуньей. Словно змея или… я не знаю, пожирательницей мужчин или кем-то в этом роде.

Эмбри изгибает свой прекрасный рот в слабой улыбке.

— Я не думаю, что ты можешь стать пожирательницей мужчин, если будешь «есть» только двух мужчин.

Я смотрю на него и на эту улыбку, и нахожу в себе мужество.

Прямо сейчас.

Сегодня вечером.

Это больше не может ждать.

— Я видела вас с Эша в канун Рождества.

Эмбри реально спотыкается, пока мы танцуем, пропускает шаг, но быстро находит ритм.

— Что?

— Под омелой. Я спала, но проснулась и решила найти что-нибудь перекусить… а вместо этого обнаружила тебя, целующегося с ним.

— Грир. Подожди. Это не… — выдыхает он.