Американские байки

Я надеваю наушники, и голова моя наполняется грохотом барабанов и божественно мелодичным воем гитары. Я не понимаю, как живут люди, которые не любят эту музыку. Я вижу лицо Игоря, Ваньки из Тынды, блондина – все они улыбаются, как будто читают мои мысли. Кто-то из них тянет меня за руку – пора возвращаться в свою келью, завтра отъезд. Я бреду, ведомая кем-то в тесном окружении рук, тел, улыбок. Все эти люди понимают меня, им не нужно ничего говорить. Почему я обретаю это счастье близости с товарищами только сейчас? У двери моей комнаты блондин порывисто обнимает меня, отстраняется – перед отъездом увидимся. Я прохожу в комнату и только сейчас понимаю, что в руках моих так и остался плеер Игоря. Я выхожу в коридор и останавливаюсь в растерянности – дорогу до его комнаты я одна не найду. Но я не успеваю больше ничего сделать или подумать. Из-за угла выходит группа людей в форменной одежде.

– Are you Natali?[11]

– Да, – киваю я. Не понимаю, что именно они говорят – слишком быстро тараторят, и куча незнакомых слов, но по их напряжённым лицам становится ясно, что они меня в чём-то обвиняют. Они тычут в плеер, который я до сих пор держу в руках, и до меня начинает доходить. Но догадка настолько чудовищна, что я не в силах произнести хоть слово в своё оправдание. Лицо заливает краска, я чувствую, как жар душит меня, выступает кислым потом над губой. Наконец, они забирают злосчастный плеер и уходят. Я на ватных ногах возвращаюсь в комнату и в ужасе смотрю на Олеську:

– По-моему, меня только что обвинили в воровстве. Игорь сказал охране, что я украла его плеер.

– Да забей! Они, наверное, неправильно его поняли. Завтра встретитесь, и спросишь у него сама. Да успокойся уже. Ты же не воровала, все знают.

Я ложусь в кровать, но сон не идёт. Холод обволакивает моё сердце противным липким коконом. Я не знаю, с чем сравнить этот ужас. Такое впечатление, что меня только что выставили голой на городской площади и теперь я вынуждена думать, как оправдаться перед всеми этими людьми. Как объяснить им, что это не моя вина, когда это никому не нужно? Все разойдутся, а я так и останусь жить с этими позорными воспоминаниями.

Наутро царит такая кутерьма, что не поймёшь – кто куда уезжает и насколько все этому рады. Шум сотрясает стены, выплёскивается душной волной на улицу. Я пытаюсь обсуждать вчерашнее происшествие с ребятами, но те только отмахиваются:

– Забей! Всё же разрешилось? Ну и забудь. Фигня какая.

С Игорем я сталкиваюсь буквально перед самым отъездом. Сумки свалены горой возле общежития в полном беспорядке – на мокрой от росы траве и прямо на асфальте. Игорь проносится мимо, я успеваю схватить его за руку.

– Зачем ты сказал охране, что я украла твой плеер? На фига ты это сделал?

– Слушай, ну так получилось. Я подумал, что могу не найти тебя перед отъездом, испугался, что увезёшь его с собой.

Он старается не встречаться со мной взглядом, отстраняется, отступает на шаг.

– Ну ладно, пока! – он срывается с места и скрывается за спинами людей.

Я не знаю, чего больше во мне сейчас – бессилия или злости. Незаслуженная обида душит и жжёт. Мне хочется увидеть лица этих охранников, лицо Игоря. Чтобы они все были сейчас здесь, чтобы они поняли, что это ошибка. Чтобы имели совесть извиниться передо мной. Но этого не случится, я знаю.

Нас погрузили и отправили – кого куда. Кого-то на Аляску, кого-то в мормонскую Юту, а кого-то в Калифорнию. Большая лотерея. Блондин что-то быстро говорит напоследок, машет рукой и садится в автобус. Красивый. Достанется же кому-то счастье это синеглазое.

Мне ехать ближе всех. Отправляюсь в маленький городишко в той же Пенсильвании.

Байка 7. Одна

Русские не выносят одиночества и воспринимают его как кару за грехи. Они знакомятся в поездах и автобусах, в очередях, магазинах, кафе и просто на улице. После знакомства незамедлительно следует предложение выпить и поговорить «за жизнь».

Маленький город. Аккуратные, как ровные куски колотого сахара, домишки. Стриженые газоны выглядят так, будто их вручную постригали маникюрными ножницами – даже ступать страшно. Из мягкого пуха травы выглядывают глиняные фигурки гномов и белых гусей.

Моя приёмная семья – идеальный образец для социальной рекламы «Мы живём в счастливой стране!». Ровный загар, свежевыглаженная одежда, одинаковые улыбки – их ослепительная белизна добавляет к тысяче моих комплексов ещё пару.