Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга III

Можно вспомнить другой пример, также хорошо соответствующий затронутой тематике. Речь идёт о серии похищений и убийств детей в Свердловске в 1938—1939 гг. История эта весьма подробно описана в моей книге «Уральский Монстр»18. Тогда в Свердловске прошла беспримерная в отечественной криминальной истории череда жестоких убийств малолетних детей и покушений на убийства. Официальная версия событий возложила ответственность за случившееся на несовершеннолетнего Владимира Винничевского, но по мнению автора в действительности картина произошедшего тогда в Свердловске была сложнее и запутаннее того, как её представил уголовный розыск. Винничевский был виновен в отдельных преступлениях, но некоторые убийства явно совершал не он и тому есть веские доказательства, которые руководство свердловского Управления Рабоче-Крестьянской Красной Милиции (РККМ) предпочло проигнорировать в силу определенных причин. История эта очень интересна сама по себе и пересказывать её здесь незачем – автор просто отсылает всех заинтересовавшихся на собственный сайт, на котором книга размещена в полном объёме.

Феномен детоубийства довольно хорошо изучен. При всей кажущейся иррациональности и безумии убийцы его действия хорошо понятны и могут быть рационально объяснены. Прежде всего следует понимать, что педофилия и агрессия, направленная на детей – это не совсем одно и тоже. Сексуальное влечение к детям с точки зрения современной криминальной психологии может быть «фиксированным» и «ситуационным». Сами названия этих разновидностей довольно точно передают их суть. «Фиксированный» педофил рассматривает детей как желанный и наиболее предпочтительный объект сексуального посягательства, а «ситуационный» просто пользуется моментом и при отсутствии иного объекта посягательства, более подходящего, решается на преступление в отношении ребёнка.

Книги Алексея Ракитина «Социализм не порождает преступности» и «Уральский Монстр» стали уже настоящими раритетами, но на авторском сайте «Загадочные преступления прошлого» можно без труда найти их тексты.

«Фиксированный» педофил свою жертву не убивает, он стремится её растлить и использовать в своих интересах на протяжении долгого времени [нескольких лет, пока потерпевший не подрастёт и не потеряет сексуальную привлекательность в глазах растлителя]. Убийство для «фиксированного» педофила – это крайняя мера самоспасения от разоблачения, подобный исход для него крайне нежелателен. Такой преступник действует лаской, демонстрирует внимание и заинтересованность, он выбирает уязвимых детей [т.е. из неполных семей, инвалидов и пр.], старается расположить их к себе и действует крайне осторожно. Преступники этой категории стремятся организовать свою жизнь так, чтобы иметь постоянный доступ к детям, не вызывающий подозрения окружающих. Они выбирают работу педагога, детского врача, спортивного тренера, наставника какого-либо тематического кружка и т. п. «Фиксированный» педофил никогда не схватит ребёнка на улице и не бросит его в свой автомобиль, то есть не сделает того, что сделал похититель Дороти Шнайдер 12 января 1928 г. В данном случае мы видим преступника совсем иного сорта.

«Ситуационный» педофил на детях обычно не зациклен, во всяком случае окружающие в его поведении не замечают особого интереса к детям. Само название этой категории преступников свидетельствует о том, что покушение на ребёнка для них имеет вид сиюминутного побуждения и определяющим для такого покушения является доступность ребёнка. Очень часто преступник действует в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, при котором снижена способность к критическому восприятию и оценке собственного поведения. Поскольку нападения «ситуационного» педофила импульсивные и неподготовлены, преступник оказывается не готов к их последствиям; опасаясь разоблачения и не видя способа сохранить содеянное в тайне, такие преступники могут решиться на убийство ребёнка.

Важно отметить некоторые детали, неочевидные на первый взгляд. Во-первых, педофилы обычно женаты, особенно это касается «фиксированных» педофилов, для которых «идеальный» брак является важным элементом их социальной мимикрии. Образцово-показательные семейные отношения призваны убедить окружающих в том, что половое влечение педофила имеет традиционную ориентацию. Но поскольку женщины в действительности педофилу неинтересны, он выбирает жену похожую на ребёнка [ростом, сложением, манерой поведения и стилем одежды и пр.]. Во-вторых, пол ребёнка для педофилов не имеет особого значения и сами они очень часто говорят о детях, как о «третьем поле». Половые предпочтения присутствуют у преступников, выбирающих в качестве жертв лиц подросткового возраста, но таких сексуальных хищников сейчас принято относить не к педофилам, а к эфебофилам19.