Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга IV

На самом деле, перенос начала судебного процесса был выгоден лишь одной стороне — защите Лео Франка. Сторона обвинения к концу июня была уже надлежащим образом подготовлена и рвалась в бой, прекрасно понимая, что перенос процесса определенным образом расхолаживает свидетелей. Кроме того, защита, располагавшая большими материальными ресурсами, могла определенным образом воздействовать на свидетелей в своих интересах, что могло создать серьёзные проблемы обвинению.

По этой причине солиситор Дорси 1 июля предложил открыть судебный процесс через неделю — 7 числа — однако эта инициатива была отклонена судьёй Роаном ввиду его большой загруженности. В тот день судья назвал другую дату возможного открытия процесса — 14 июля, однако, быстро выяснилось, что в тот день адвокаты обвиняемого Россер и Арнольд будут участвовать в другом судебном заседании (причём действовать им предстояло против друг друга!), так что и это предложены было отклонено. После некоторых препирательств стороны вернулись к тому, чтобы считать датой начала суда 28 июля, то есть тот самый день, что назывался ранее.

Некоторое время никаких новостей ни со стороны защиты Лео Франка, ни от обвинения не поступало. 10 июля стало известно, что эксперт по дактилоскопированию и идентификации личности по фамилии Флетчер (L. J. Fletcher), работавший в федеральной тюрьме и привлеченный к поиску отпечатков пальцев на конверте, найденном частным детективом МакУортом под ящиками в холле карандашной фабрики, закончил свою работу безо всяких результатов. Отпечатков пальцев, пригодных для идентификации, он не обнаружил.

А вот 11 июля взорвалась настоящая информационная бомба. В тот день местные газеты распространили сообщения о появлении в деле важнейшего свидетеля, чьи показания были способны перевернуть версию обвинения. Речь шла о некоем страховом агенте Уилльяма Минси (W. H. Mincey), до того не фигурировавшем в материалах расследования. Адвокаты Франка не только сообщили газетам имя этого человека и краткую суть его показаний, но и передали газете «The Georgian» полный текст его заявления, заверенного нотариусом.

Невероятный во многих отношениях рассказ страхового агента заключался в следующем. 26 апреля — в день убийства Мэри Фэйхан — он шёл по улицам Атланты и на пересечении Электрик-авеню (Electric avenue) и Митчелл-стрит (Mitchell street) повстречал чернокожего мужчину, сидевшего с поникшей головой. Минси прошёл мимо него, но тут негр словно бы очнулся, поднял голову и громко спросил: «Кто это?» Негритянка, проходившая в это время рядом ответила, имея в виду Минси, что «это политик». Страховой агент к этому времени уже отошёл от чернокожего примерно на 6 метров (20 футов), но услыхав за спиной эти слова, вернулся.

Минси заговорил с сидевшим негром и сразу понял, что тот нетрезв. Это, однако, не отбило у предприимчивого страхового агента желания пообщаться и в ходе довольно дружелюбной беседы он узнал, что его чернокожего vis-a-vis зовут Джим Конли и тот проживает в доме № 172 по Родс-стрит (172 Rhodes street).

Вот примерно такими заголовками во всю первую полосу газеты Джорджии сообщили о сенсационном прорыве в расследовании убийства Мэри Фэйхан, связанном с появлением нового свидетеля. Заголовок гласит: «Минси подтверждает факт признания и впервые рассказывает полную историю собственного заявления».

Минси решил предложить ему купить страховой полис. Негр, услыхав из уст незнакомца подобное предложение, почему-то разгневался, отпрыгнул в сторону и угрожающе закричал: «Я уже убил девочку сегодня; я не хочу никого убивать больше» (дословно: «I have killed a girl today; I don’t want to kill nobody else.») То есть, по смыслу сказанное прозвучало как угроза, дескать, убью и тебя, хотя и не хочу этого делать, но Минси совсем этого не испугался, и по его собственным словам, «остался стоять и забрасывать собеседника вопросами» (дословно: «I remained standing there firing questions at him»).

Чернокожий собеседник почему-то разоткровенничался с незнакомым белым мужчиной и поведал ему, что попал в беду и наверняка очутится в тюрьме. На вопрос Минси, почему он совершил убийство, собеседник загадочно ответил: «Теперь-то мне это известно, а вам только предстоит узнать» («Now, that is for me to know and you to find out»).

После такого вот в высшей степени странного разговора Минси отправился по своим делам. А в понедельник 28 апреля, проезжая в трамвае по Форсайт-стрит мимо здания карандашной фабрики, он услышал разговор пассажиров о произошедшем здесь недавно убийстве девочки, на которую якобы напали на улице, а тело затащили в подвал. Уже после этого Минси прочитал о трагической смерти Мэри Фэйхан в газете.