Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга IV

Неопределенность не затянулась надолго. Уже 15 апреля 1915 г. Верховный суд Соединенных Штатов апелляцию отклонил. Из 6 судей, участвовавших в заседании, в поддержку отмены приговора выступили только двое — Холмс и Хьюз. Таким образом, защита Лео Франка исчерпала все возможные основания для отмены приговора в судах всех инстанций страны. Казнь должна была последовать 23 июня 1915 года.

После этого решения лишь одно должностное лицо могло сохранить жизнь осужденному — губернатор штата Джорджия. Подобное решение принималось губернатором на основе специальной рекомендации, подготовленной Тюремной комиссией штата (The State Prison Commission), состоявшей в 1915 году из 3 членов, т. н. комиссаров — Рэйни (Rainey), Дэвисона (Davison) и Патерсона (Paterson). Почти 2 месяца комиссары изучали материалы, полученные из судов разных инстанций. Также Тюремная комиссия получила прошение Лео Франка о помиловании. Тюремная комиссия отказала смертнику в помиловании своей властью, посчитав, что вопрос должен быть решён губернатором штата лично.

9 июня 1915 г. члены комиссии передали своё резюме на рассмотрение Губернатору Джону Маршаллу Слэйтону (John Marshall Slaton). Два комиссара — Дэвисон и Рэйни — выступили за то, чтобы оставить приговор в силе, мотивируя это как убедительными результатами многочисленных судов всех инстанций, проигранных защитой Лео Франка, так и отсутствием деятельного раскаяния приговоренного, так и не признавшего вину. Третий комиссар — Патерсон — высказал особое мнение, допустив возможность помилования Лео Франка, ввиду широкого общественного резонанса и многочисленных вопросов к тому, как обвинение собирало доказательную базу.

Губернатор думал долго. Своё решение он огласил лишь 21 июня, менее чем за 48 часов до казни приговоренного. И за 5 дней до окончания срока губернаторских полномочий! Да-да, 26 июня Джон Слэйтон освобождал кресло главы исполнительной власти штата, которое должен был занять Натаниэль Харрис.

Подписанное губернатором Слэйтоном 29-страничное постановление о смягчении наказания и замене смертной казни пожизненным заключением производило очень странное впечатление. Сделав заявление для прессы, губернатор сообщил, что его канцелярия получила более 100 тыс. писем из всех уголков страны с призывом спасти жизнь Лео Франку. Из этого можно было заключить, будто губернатор находился под неким внешним воздействием, но — нет! — в тексте постановления Слэйтон сделал особый упор на собственные моральные страдания, которые никак не были связаны с общественным мнением. Губернатор, в частности, утверждал следующее: «Я могу вынести неправильное толкование, оскорбления и осуждение, но я не могу выносить постоянного давления обвиняющей совести, которая напоминала бы мне, что я, как губернатор Джорджии, не смог сделать то, что считал правильным… Испытывая те чувства, с которыми я отношусь к этому делу, я был бы убийцей, если бы позволил повесить этого человека. Это может означать, что я должен прожить в безвестности до конца своих дней, но я бы предпочел пахать в поле всю оставшуюся жизнь, чем чувствовать, что на моих руках была эта кровь.»[49]

После столь недвусмысленного отсыла к собственной совести и внутреннему чувству справедливости, губернатор Слэйтон сделал затем неожиданный кульбит и заявил нечто совсем иное. А именно: по его мнению, «он [т. е. Губернатор — прим. А. Ракитина] не нарушает вердикт присяжных, но поддерживая судью первой инстанции, присяжных и два года апелляционных решений на всех уровнях правовой системы Соединенных Штатов» («he was not disturbing the verdict of the jury, but sustaining the trial judge, jury, and two years of appellate decisions by every level of the United States legal system»). Тем самым губернатор вслед за присяжными, судьей и судами высших инстанций признавал виновность Лео Макса Франка в убийстве Мэри Фэйхан.

Как такое совмещалось в одной голове?