Американский орёл

Едва канонерка подошла достаточно близко, как лодка практически застопорила ход. С борта свисали трое вооружённых матросов с винтовками в руках, затем канонерка развернулась и вернулась на своё место — в конвой канцлера Германии.

— Отлично, инспектор, только это не бригада кинохроникёров, — сказал Морно.

— Разве? — удивлённо переспросил Сэм.

Морно рассмеялся.

— Неа. Это новые постояльцы трудового лагеря в Юте, стоящие в одном дне от двадцатилетнего срока. Свобода прессы, мать её. Дебилы.

— Везучие дебилы, — подал голос Чесак. — Подойди они чуть ближе, их утопили бы.

Сэм отложил бинокль, вытер ладони о штаны. Оху, ну и денёк сегодня намечается. Он услышал, как открылась дверь, шорох шагов по гравию, и обернулся. Приближался кто-то знакомый, одетый в форму портсмутской полиции. Кажется, прошло сто лет с тех пор, как он видел Фрэнка Риэрдона и Лео Грея, бедного пропавшего Лео Грея, там под дождём у железнодорожных путей, осматривающих труп, как выяснилось, беглого еврея, убегавшего, Бог знает куда.

Фрэнк нёс бумажный пакет, лёгкий ветерок донёс до Сэма аромат кофе.

— Привет, Сэм, — сказал Фрэнк. — Как оно?

— Неплохо, — ответил тот, вспоминая слова Лакутюра о том, чем в столь знаменательный день будет заниматься полиция Портсмута — регулировать дорожное движение и подносить кофе. Но, если Фрэнк и был смущён или унижен тем, что из него сделали бездельника, он это тщательно скрывал. К его полицейской форме был приколот значок с флагом Конфедерации.

Всем раздали по картонному стаканчику кофе, но когда Фрэнк подошёл к Сэму, тот махнул рукой.

— Нет, спасибо. Мне не надо.

Фрэнк снял крышку со своего стакана.

— Как хочешь. Значит, мне достанется. — Он шумно отпил и оглядел гавань и центральную часть города. — Ну и цирк, блин. Буду очень рад, когда все свалят нахрен и отправятся по домам.

— Я тоже.

— Ага, а потом снова за работу. Вообще, и в Партии. Слышь, поздравляю. Слыхал, ты получил место в округе. — Сэм держал рот на замке.

Фрэнк снова издал хлюпающий звук, Сэм уже собирался сказать ему уходить, когда офицер произнёс:

— Блин, а быстро же ты двигаешься.

— Ты это к чему? — спросил Сэм, который вновь принялся рассматривать в бинокль Гитлера, его подручных и эсэсовцев. Толстяк рядом, должно быть, Геринг.

— Блин, ты сам знаешь, к чему, — сказал Фрэнк. — Северная церковь.

— Понятия не имею, о чём ты.

Фрэнк засмеялся.

— Бля, ну, шути, коли хочешь. Ты был там, минут десять тому назад.

— Да?

Фрэнк, кажется, смутился.

— Господи, да. Ты там был, показал документы охране и вошёл внутрь. Даже помахал мне. Что это ты задумал?

— Да просто подъёбываю тебя, вот и всё, — ответил Сэм, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие в голосе, в то время как разум его бешено метался.

Он повернулся на стуле, посмотрел на несколько кварталов в сторону. Белый шпиль Северной церкви возвышался над округой, над всем вокруг.

Очень хороший обзор.

Без сомнений, это здание, как и всё остальное в Портсмуте, тщательно охранялось. Но не для человека в костюме с профессиональным видом и правильными документами, человека, очень похожего на Сэма, если он будет действовать быстро и уверенно.

Тони. Он находился в шпиле Северной церкви.

Сэм взглянул на всех, кто следил за гаванью. Все смотрели на порт.

Фрэнк отошёл в сторону и завёл разговор с одним из морпехов-радистов.

Если Сэм скажет, что на шпиле сидит стрелок, то, понятно, что произойдёт. Пара сонных убийц переместятся на другую сторону крыши, вскинут винтовки, и малейшее движение на Северной церкви — они начнут стрелять. Может, они достанут Тони, а, может и нет, но что будет с семьёй Сэма — неизвестно.

Он поднялся с места. Все попытки уговорить, рассказать Лакутюру…

Сэм положил бинокль на стул. Начал уходить.

— Инспектор? — позвали его.

— Отойду на секунду. Сейчас вернусь, — ответил он.

Он спешно, но не резко направился к двери.

«Не дай им заметить, что бежишь. Побежишь, они забеспокоятся, начнут задавать вопросы, волноваться».

Он открыл дверь.

Лестница. Бетонные ступеньки.

К тому моменту, когда он шагнул на четвёртую ступеньку, он уже бежал во весь опор.

Интерлюдия XI

Он сидел один и ждал, но он понимал, что не сам по себе. С ним пребывал дух Джо Хилла, а с ним и духи Большого Билла Хейвуда и Сэмюэла Гомперса[26]. Все, кто сражались и погибали за трудящихся, противостояли правительству, противодействовали укоренившейся власти промышленников, которые рассматривали участников рабочего движения, как некие детали, которые необходимо изымать и заменять. Тех самых промышленников, которые поддержали фашистов и борцов с профсоюзами, ведь фашисты пообещали жирные контракты и поезда, приходящие по расписанию.

Он слушал радио. Взял винтовку. Время приближалось. Он набрал воздуха в грудь, понимая, что выполнит свою задачу, несмотря ни на что. От него зависели очень многие.