Американский орёл

— Да как ты смеешь так говорить? Нам нужны эти расчёты, чтобы подготовиться, когда Гитлер возьмётся за нас. Ты прекрасно знаешь, что нас меньше, что у нас меньше оружия. Если эти бумаги настоящие, бомба сможет уравнять наши шансы, когда придёт время. И, поверь, рано или поздно Гитлер за нас возьмётся, сколько бы торговых договоров ни заключал с ним Лонг, какими бы друзьями они ни были. У Гитлера со Сталиным была целая куча договоров и соглашений. Когда Гитлер напал в 41-м, все эти соглашения не значили нихера. Лонг может восхищаться новыми рабочими местами, но он не доверяет Гитлеру. Никто ему не доверяет. Они не должны…

— Ой, заткнись уже нахер. Бумаги мои, и я решу, что с ними делать. Почему бы мне не отдать их русским? Так всё изначально и задумывалось. Именно туда их и хотели доставить учёные-беженцы. Так, почему бы и не русские?

— Но, Сэм…

— Блин, может, я всех обдурю и продам их нацистам. Свяжусь со своим приятелем Грёбке и расскажу ему, что у меня есть. Как считаешь, хорошую сумму я за них получу? Выйду на пенсию и перееду с семьёй в какой-нибудь солнечный городок в Южной Америке, и пусть весь мир идёт на хер.

На той стороне гавани, с судоверфи донёсся свист. Взгляд Хэнсона был сосредоточен на бумагах в руке Сэма.

— А ещё, Гарольд, я могу выбросить их прямо в гавань. И получится, что убивал ты впустую. Вся работа — впустую.

— Сэм, не…

— Ты мне скажи, — произнёс Сэм. — Я говорю с правильным человеком? Ты способен договариваться? Или мне поговорить с кем-нибудь ещё?

— Я способен договариваться.

— Тогда, говори.

— Сколько денег тебе надо?

— Ни единого, блядь, цента.

И Сэм улыбнулся.

Глава шестьдесят восьмая

— Но заплатить придётся, — сказал Сэм. — Ты понимаешь?

Пауза.

— Да… Я понимаю.

— Хорошо, — сказал он и набрал воздуха в грудь. — Лагерь в Бёрдике, и остальные по всей стране. Улучшение условий. Лучше еда, меньше работы, чистые помещения. Нацистов выкинуть нахуй. А евреям будут платить достойную зарплату. Всё остаётся в тайне, это без изменений. Лонг продолжит их принимать. Вместе с семьями.

— Это… невозможно, — произнёс Хэнсон.

— Лучшей сделки тебе не добиться. А, ещё одно. Моя жена. Завтра ты устроишь нам с ней экскурсию по Бёрдику. Хочу, чтобы Сара сама всё увидела, а я объясню ей, почему всё должно оставаться, как есть, почему Лонг должен поддерживать жизнь всех этих евреев, и что я сегодня сделал.

— Это так важно? Чтобы твоя жена увидела Бёрдик?

Тот день, грусть в её глазах, презрение в голосе, удивление, когда всё пошло не так… Чтобы всё исправить, потребуется многое сделать, сказала тогда она. Сейчас Сэм был уверен, что сможет исправить. Выражение её глаз мучило его. Снова увидеть их сияющими от счастья и любви значило для него всё.

— Больше, чем ты можешь представить, — произнёс Сэм. — Я потерял её. И собираюсь вернуть.

— Можно мне опустить руки?

— Мы договорились?

— Нужно кое-куда позвонить. Сам знаешь, как оно бывает.

Сэм поднял бумаги, сделал вид, будто кидает их мутные воды гавани.

— Неправильный ответ.

— Да, Сэм. Мы договорились, — спешно произнёс Хэнсон.

Сэм продолжал держать револьвер на весу.

— Ты уж поверь мне, Гарольд. Если сделка не состоится, если что-то изменится, если всё пойдёт не так, как я хочу, я не стану жаловаться. Не стану шуметь. Я просто найду тебя и убью.

— Нихера себе, как ты разговариваешь с боссом! — выкрикнул Хэнсон.

— С боссом? — Сэм рассмеялся. — Ты мне больше не босс. Наши отношения меняются. Мы теперь партнёры, связаны навеки. А вот ещё новость для тебя и моего тестя, твоего соперника по Партии. Ты всё время подталкивал меня быть активнее в партийных делах, и какими бы ни были твои причины, я решил, что со следующей недели этим и займусь. Правда, как говорят: будь осторожен со своими желаниями.

— Что ты имеешь в виду?

Сэм позволил себе плотоядную ухмылку.

— Как я и сказал — партнёры. Я намерен активизировать свою деятельность в Партии. Ты будешь рядом, будешь смазывать шестерёнки, делать так, чтобы я становился могущественным и важным. Возможно, мой тесть тоже поможет. Блин, приятно быть официальным спасителем президента. А, когда я окажусь внутри, на серьёзных и влиятельных позициях, ты увидишь, как начнутся перемены. Просто, наблюдай. Знаешь, пара человек говорила мне, — он подумал о брате и соседе сверху, — что, порой, один человек может всё изменить. Именно таким человеком я и планирую стать, Гарольд. Грядут перемены, положительные перемены, и я намерен их возглавить. Хватит прятаться, хватит сидеть на скамейке запасных.

— Пожалуйста, Сэм, можно мне опустить руки?

— Давай, опускай.

Хэнсон опустил руки, потёр ладони друг о друга.

— Ладно… бумаги?

Сэм передал документы, и Хэнсон вцепился в них, словно ребёнок в рождественский подарок. Он пролистал страницы, и поднял взгляд.

— Совсем непонятная математика. Как ты разобрался, что всё это означает?

— Помог кое-кто. — Бедный Уолтер Такер, так и не узнавший, во что вылился весь его заговор.

— Страницы… пронумерованы с первой по пятидесятую.

— Ага, я в курсе.

— Но страниц только двадцать пять.