Американский период жизни и деятельности святителя Тихона Московского, 1898–1907 гг.

Внимание наше было привлечено прежде всего зданием часовни. Это небольшое продолговатое здание, размером 25 × 30 ф., с двумя куполами – один над колокольней, а другой над самой часовней, – очень достаточно сохранившееся, несмотря на свою 90-летнюю давность, в течение коей пришлось, верно, ему перетерпеть много невзгод. На куполе часовни уже не сохранилось поперечной перекладины креста, но на колокольне такой еще стоит. Так как часовня находится почти у самых ворот, в с. – восточном углу бывшей крепости, то мы здесь и остановились и направились к ней. Висевший на двери замок убедил нас, что присмотр за нею существует. Вскоре нам встретился молодой человек, оказавшийся сыном Mr. Call’a, который собственно владеет бывшим русским поселением, исключая участка, на коем стоят старые русские здания величиною в 2!4 акра, проданные им штату за 3000 дол. Молодой человек любезно отозвался на нашу просьбу, отворил часовню, и мы с благоговением переступили порог её. Сравнительная чистота и порядок нас приятно удивили: у передней стены помещалась платформа с кафедрой, по бокам коей стояли подсвечник и аналогий русской работы; середина часовни была занята скамейками, употребляемыми в инославных храмах, причем у задней стены стояла скамейка с надписью «made by the Russians in 1812», a вдоль западной стены тянулась скамейка хотя и без надписи, но несомненно русского производства. В колокольне стоял стеклянный ящик с предметами древности; тут были две казацких шпаги, солдатский штык, несколько картечей, монеты, ключ, замок, бритва, ночник-лампочка и др. Совершив краткое благодарственное молитвословие, мы оставили часовню, довольные тем, что внутренний вид её все-таки напоминал дом молитвы. По заявлению Mr. Call’а, окрестные жители иногда сходятся в Ф. Росс для общественной молитвы, которая совершается в часовне по временам. Посему ли или потому, что все строения находятся в ведении Штата, но «мерзости запустения» не было в ней. После часовни мы собирались осмотреть и другие здания, пока ночная тьма не скрыла их от нас, но тут вдруг наш возница предложил нам не терять времени, а отправляться на ночлег в Sea View, потому что в Форт Россе не имеется для сего удобного помещения. Это нас удивило и озадачило, надо было действительно придти к какому-либо заключению на сей счет. За помощью в данном случае обратились к тому же молодому Mr. Call’у, но от него только узнали то же, что было сказано нам возницею: гостиницы нет, а из частных домов только дом его отца, а дом ближайшего соседа в двух милях. В крайнем случае мы решили, с согласия Преосвященнейшего Владыки, провести ночь под открытым небом, ибо уезжать, ничего не осмотревши, нам казалось преступным. В то же время мы завели разговор о старых домах, как будто еще пригодных для жилья. После некоего колебания и массы предупреждений, что в них нет никаких удобств и даже необходимых принадлежностей, Mr. Call отворил нам бывший губернаторский дом, и мы к своему удовольствию увидели, что в нем можно без особого риска укрыться от ночной прохлады. Дом состоит из шести больших комнат с кухней; были в них столы и стулья и даже посуда, как признак того, что в нем помещалась недавно гостиница. К этому дому примыкал офицерский дом о десяти комнатах, в коих оказались и кровати с матрацами, но конечно без постельного белья и с признаками запустения. Тут и предстояло нам провести эту ночь. В одной из комнат губернаторского дома лежала регистрационная книга бывшей здесь гостиницы; развернув ее, мы к великому утешению прочли следующую запись Преосвященнейшего Николая: «1897 года 31 Марта. Посетил сие священное для всякого русского место. С грустью взирал на мерзость запустения на месте святе. Господь да упокоит души почивших рабов Божиих и да простит согрешения тем, кто дерзнул отдать сие место, купленное ценою русской крови». Эта запись выражала то, что должен чувствовать истинно русский человек при мысли о прошлом Форт Росса. Не менее знаменательной надо признать и запись одного из спутников Преосвященного Николая, – Иеромонаха (ныне Игумена) Севастиана, который написал следующее: «The undersigned, a native born of California, and a priest of the Holy Orthodox Russian Church has visited the historic landmarks of Fort Ross – sacred to the hearts of christians, who observe the progress of each and all Governments and nations with jealous eye. I have had honor to visit this place and pray in the old cemetery yonder on the hill (for we could not in the church, which is now, – since the stars and stripes have been raised, – a house of cattle) in company with the Most Rev. Bishop Nicholas and Mr. P. Grepachevsky».